— Это в следующий раз, — ответит мудрый учитель.
— Пошли? — тихонько спросила Юля. — Только обратно. Не хочу, чтобы они нас вдруг увидели на дорожке. И вообще гулять расхотелось.
— Ага, — кивнул Георгий.
Они уже двинулись назад.
— Папка, а когда мы-то с тобой свинок заведем? — спросила из-за камышей девочка.
Юля и Георгий замерли.
— Когда карасей научишься ловить. У тебя ж опять клюет, — поспешно сказал отец. — Ну, подсекай, да не рви ты! Вот дуреха!
Над камышами стрелой взвилась удочка.
— Я, папка, щас садок-то обрежу и утоплю, будешь так орать на меня, — строго заметила девочка.
— Будут тебе свинки, будут, — тепло усмехнулся отец.
— Ну ладно, папка, уговорил. Не буду топить садок.
— Пошли, — теперь уже Георгий потянул Юлю за руку. — Надоели мне эти живодеры. — Он уже готов был идти обратно.
— Папка…
— Ну?
— А ты наших ведьм не боишься?
Юля в который раз перехватила взгляд спутника.
— «Наших»! — горячо шепнула она.
— А чего их бояться? — не сразу ответил вопросом на вопрос отец. — Кто их не трогает, того и они не тронут. Ты карася давай лови. Про ведьм она вспомнила. Они сами по себе, а мы сами. Вот и весь сказ.
— Интересно, папка, что эти землеройки городские еще надут под холмом?
— Археологи-то?
— Ну да. — И Юля и Георгий вновь замерли — рыбаки буквально не давали им уйти с места. — Все ездют и ездют, роют и роют. А помнишь, ты меня на тот холм еще крохой брал?
— Как не помнить — помню.
— Как учил меня землю слушать.
— И это помню.
— Говорил ты, что с детства знал, что там живет кто-то.
— Какая память у тебя, а? Вот ведь.
— И в пещере мы были. А мужичок-то страшныыый! Того и гляди оживет да прихлопнет.
— Вот ведь придумала! Если кого он и прихлопнет, так чужака. Своего не станет.
— Это какого такого своего?
— А вот такого.
— Вот все ты темнишь, папка! Точно я маленькая. — Она понизила голос. — Я ухо-то к горе прикладывала и слышала, как звал он меня!
— Да ну?
— Ага. Только я тебе тогда не говорила. А он шептал…
— И что он тебе шептал, идол-то?
— «Щи научись варить, дурёха — шептал он, — на полном серьезе поделилась она, — в хозяйстве пригодится».
— Это я тебе всегда твердил, дуреха ты!
Девочка грубо, совсем не по-детски, засмеялась.
— Верно, это ты говорил! Из-под земли-то мне другое шептали: «Крови хочу, крови!»
— Не мели, а?
— А чего не молоть? Сама слышала!
— Клюет у тебя, дуреха!
Одна из удочек взвилась над камышами.
— Сошла! — разочарованно выпалила девочка.
— А ты болтай побольше! А за поплавком галки следить будут!
— Ладно уж, буду следить. Мне Варвара вчера малинки насобирала, — заговорщицким тоном сообщила она. — И про дом наш опять спрашивала…
— У Варвары глаз чересчур острый, — многозначительно предупредил отец. — Выколоть бы один!
Юля потянула Георгия за локоть:
— Пойдем.
Тот сделал шаг в сторону, и под его ногой громко хрустнула ветка.
— Черт!
Но выругался он чересчур громко.
— Там вроде на дорожке есть кто-то, — вдруг сказала девочка.
— И я слышу, — отозвался мужчина. — Эй, кто там?! Кто подслушивает?! — У девочкиного отца даже голос изменился, стал резким, угрожающим: — Вот я выберусь-то из лодки!
— Встреча с мясником не входит в наши романтические планы, — бросила Юля и потянула за собой Георгия.
Молодые люди поспешили по тропинке назад.
— Неужели всех свинок вот так? — по дороге спросила Юля.
— А ты как думала? Грудинка и окорока сами рождаются?
Юля тяжело вздохнула:
— Теперь буду есть отбивную и мучиться. Или вообще не стану есть мясо. Перейду в вегетарианцы.
— Ну-ну.
— Идем к нашим, там хоть повеселее, — предложила Юля. — Вечером вдвоем нагуляемся.
— Идем, — согласился Георгий.
Они поспешили к своим.
— А местные-то про ведьм не забывают, — заметила Юля.
— Они в плену своих предрассудков, — скептически отозвался Георгий. — Аборигены!
Вскоре удары по мячу стали близкими, взрывами покатился над озером и пляжем смех.
— А как насчет девочкиной фразы? — поинтересовалась Юля, когда дорожка вывела их к малометражному пляжику, тесно оккупированному студентами. — «Крови хочу, крови». Выдумала?
— Об этом кургане столько уже наговорили, могу себе представить! И написали тоже. Как местным об этом не знать? А девочка впечатлительная! Дура, попросту говоря.
— Озеро с русалками и пропадающими в округе людьми — раз, остров с ведьмами — два, — Юля загибала пальцы, — курган со страшным богом, которому нужны кровавые жертвы, — три. Она хотела добавить: «И приведения, которые подходят по ночам к лагерю археологов, — четыре. Не многовато ли, а?» Но не успела.
— Предрассудки и глупости, — категорично заключил скептик Георгий.
Студенты купались и бесились до наступления темноты. Попутно допили все, что у кого оставалось после двух дней загула. Вернулись уморенными и бесконечно счастливыми.
Когда стемнело и все разбредались по домикам, Юля и Георгий еще долго обнимались за палатками. Георгий что-то хотел сказать, но стеснялся и мучился.
— Ну, говори, — ему на ухо шепнула Юля.
— Хочешь, отыщем одну палатку на двоих? — предложил он. Это вышло так непосредственно — взволнованный крик его души. — Хочешь? — повторил Георгий.
— А мы не торопимся? — ответила Юля вопросом на вопрос.
— Думаешь, торопимся? — смутился он.
— Все хорошо, — прошептала Юля. — Я тоже хочу одну палатку на двоих. Но я не хочу это делать перед носом у Курочкина, Кащина и других друзей и подруг. Мы же не обезьянки в зоопарке? Как ты думаешь?
— Нет, не обезьянки, — засмеялся Георгий. — Я думал взять палатку и уйти куда-нибудь. Вечером. Незаметно. Подальше уйти. Где нас не найдут.
— А это идея, — прижимаясь к кавалеру, кивнула Юля. — Класс. — Разговор про домик, где спят охотники, а студенты предаются любви, не выходил у нее из головы. — Ладно, завтра подумаем.
