— Какие? Ведьмы много чего наболтали.
— Про тебя, — усмехнулся Георгий.
Юля вопросительно кивнула ему, что означало: напомни.
— Забыла?!
— Да что именно забыла?
— О чем мы в квартире этого чудака говорили. Что ты на ведьму похожа, — пояснил ее спутник. — Глаза зеленые, блестят по-особенному, волосы в рыжину. Привлекательная, манящая…
— А-а! — польщенно кивнула Юля. — Вон ты о чем! Если честно, это было неожиданно… услышать такое от этих женщин.
— Но ты и впрямь похожа. Ты никогда не чувствовала за собой такой силы?
— Еще как чувствовала! — Юля Пчёлкина одновременно иронизировала и была серьезной. — Я это только теперь поняла…
— Почему только теперь?
— Вся эта история заставляет иначе посмотреть на волшебные события, происходившие в этом крае.
— Иначе — это как?
Юля пожала плечами:
— Ведь почему-то тянуло всех этих женщин, брошенных, несчастных, отчаявшихся, к Русалочьему озеру; все они хотели обрести что-то новое, найти себя заново, настоящими…
— Настоящими?
— Ну да.
— Ведьмами? Русалками?
Юля пожала плечами:
— Может быть. Реализовать в себе второе женское «я».
— Об этом уже написал классик, — сказал Георгий. — Про второе женское «я». И про его реализацию.
— Ты о прекрасной Маргарите?
— Разумеется.
— Ну, так классик ничего нового не придумал. Он всего лишь констатировал тысячелетний факт. Расписал его до мелочей. Разложил все по полочкам. Рассмотрел под микроскопом. Все женщины по сути — ведьмы. И хозяйки, и горничные. И королевы, и рабыни. — Юля едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. — И даже студентки истфака!
— Это ты к чему?
— Мне бы тоже хотелось…
— Чего хотелось?
— Хотя бы на час… на пять минут…
— Что? Почувствовать хвост? — поморщился Георгий. — Холодный и скользкий?
— Или метлу… на высоте… между ног…
— А-а! Вон как!
— Вот так.
Георгий потянулся к ней, накрыл ее руку; Юля в ответ сжала его пальцы.
— У тебя сильная рука, кстати, — заметил он.
— Так я на брусьях занималась, я же гимнасткой была в ранней юности. И фигуристкой в недалеком прошлом. Говорила ведь еще в первый день, когда мы в лесу целовались…
— Но ты не сказала, что именно заставило тебя бросить спорт? Сказала, что была травма.
— Этого достаточно, — опустила глаза Юля.
Вернулась официантка с бутылкой вина и бокалами.
— Откройте, пожалуйста, — попросила Юля.
— Как скажете. — Та вытащила из кармашка фартука штопор и норовисто вонзила его в пробку. Хлоп! — и бутылка была открыта.
— Нальем сами, — сказала Юля.
— Сумеете? — спросила официантка и, покачивая тяжелыми бедрами, удалилась.
— Любезная дама, — констатировал Георгий.
— Даже чересчур.
Он налил им по трети бокала. Юля пригубила вино, пожала плечами и с блаженством выдохнула:
— А-а! Неплохое! Я думала, будет хуже.
Попробовал и Георгий.
— Терпимо.
Переглянувшись, они не стали церемониться, быстро допили вино, и Георгий налил еще по полбокала.
— Так ты расскажешь, почему бросила спорт? Или это тайна?
Юля почувствовала, как вино внезапно и быстро ударило ей в голову. Ели-то они мало! Утренние музейные бутерброды и печенюшки, чай и баранки Феофана Феофановича едва ли шли в счет! Упоительно легкое головокружение уже подхватило ее, понесло…
— Это спорт бросил меня, — с улыбкой ответила она.
— Так расскажешь?
— Ладно, — кивнула Юля Георгию, — тебе расскажу. Хотя и не люблю об этом вспоминать. И ты сейчас поймешь — почему. Мне было шестнадцать. Мы выступали за сборную Москвы, это я про фигурное катание. Я была в одиночном. И был у меня друг — Лёнечка Радужкин, тоже из одиночек. Но что-то нам обоим хотелось поменять в жизни. Мы уже договорились, что станем выступать в паре. Роман уже почти случился между нами, думали, что станем такими же знаменитыми супругами-фигуристами, как Зайцев и Роднина, к примеру. Первый раз вышли на лед вместе, было генеральное выступление перед тренером и ребятами…
Она рассказала, как они катались в этот день, в каком восторге был их тренер и как в самый ответственный момент партнер ее не удержал. Как она рухнула и подвернула ногу в щиколотке. Думала, что подвернула. В тот день ее увезли на «Скорой». Сделали рентген и УЗИ. На самом деле оказалось, что она порвала связки. Три месяца пролежала, просидела и проковыляла в гипсе на костылях. Берегла ногу, чтобы не было никаких последствий. Тупо горевала. Передумала много о чем. И наконец встала на ноги.
— А что же твой Лёнечка? Твой Радужкин?
— Он катается с моей бывшей подругой и конкуренткой и, кстати, делает успехи.
— Как так?
— Ему надо было готовиться к выступлению. Он не мог ждать. Они взяли наш с ним танцевальный рисунок. То самое выступление, которое покорило всех. Срисовали один в один. Просто одну девушку он поменял на другую.
— Просто! — печально усмехнулся Георгий.
— Ага. Потом мне рассказали, что, оказывается, его родители специально ездили к моим врачам узнавать, что меня ждет. Они ведь хотели сделать из сына звезду фигурного катания! Им сказали, что если я встану твердо на ноги и не буду хромать, это уже — счастье. И только есть один процент, что я вновь выйду на лед. И еще один процент из тысячи, что смогу продолжить карьеру фигуристки — успешную карьеру. Родителей Лёнечки этот факт устроить никак не мог, и они убедили его как можно скорее найти другую партнершу. Но вот сказать об этом мне духу у моего Лёнечки, — Юля усмехнулась, — не хватило. Навещал он меня все реже, я уже поняла: что-то не так. Сердце сжималось от одной этой мысли! А потом мне и рассказали, с кем он катается и какие у них планы. И ведь взял ту, с которой я соревновалась и соперничала много лет. То у меня лучше все, то у нее. И все-таки у меня выходило лучше. До поры до времени. Однажды Лёнечка ко мне пришел, как всегда с букетом роз, но я его к себе не пустила.
— Он тебя уронил, поломал карьеру и он же тебя бросил?
— Горько, верно?
— Как ты это пережила? Лежать в гипсе, не знать, будешь ли здоровой. И знать, что сейчас твой партнер катается с твоей конкуренткой. Да еще по вашей с ним программе?
— Ничего, пережила. Я ведь сильная. И потом — интеллектуалка. В папу и маму. Я всегда разрывалась между спортом и наукой. А тут за меня всё решила ее величество судьба. Так и закончился наш едва начавшийся роман и наш дуэт и мой роман с большим спортом. И начался роман с историей. Настоящий, крепкий, надеюсь, что на всю жизнь.
