— Вот зачем она его дразнит, а? — несмотря на риск быть обнаруженным, гневно прошипел в кустах Малышев.
— Это в их женской природе, — зашипел в ответ Позолотов. — Они это делают бессознательно, по воле сердца!
— Ведьмы, — кивнул Георгий.
— И рука твоя так пахнет, — ловя ее прикосновения, в истоме закрыл глаза бородатый зверюга. — Пробирает аж!
— Все, ушла, — быстро сказала гостя. — Улетела. Не провожай! — Она гневно обернулась. — Не уйду, пока дверь не закроешь! Нельзя тебе смотреть за мной!
У нее за спиной торопливо стукнула щеколда засова и лязгнул замок. Гостья в белой одежде спустилась с крыльца и направилась прямехонько в первую лесную тень, чтобы за ней невозможно было проследить. И вдруг один раз плавно взмахнула руками, второй раз, третий. Прибавила шагу, почти полетела! Она-то знала, что будет. Клим подкрался к окну и уставился на недавнюю, уже исчезающую гостью. Трое следопытов видели над собой его торчащую бороду, слышали звериное дыхание.
— Полетела, голубка! — страстно выдохнул он в теплую ночь. — Белоснежа моя!.. Но как пахнет! Как маковая поляна!..
Горыныч еще долго тяжело сопел и сладко причмокивал губами. Потом отошел от окна, и вскоре три заговорщика услышали, как чиркнула спичка. Не было сомнений, Горыныч закурил.
— Пора! — прошептал Феофан Феофанович Позолотов. — Уходим!
Три тени отделились от стены срубового дома и скоро исчезли в том же лесочке, куда устремилась и девушка в белом. Георгий нес в пакете вещи Юли.
Встретились они у машины. Юля держалась за щеки.
— До сих пор горят, — сообщила она. — Страшно-то как было, жуть!
— Вы удивительная девушка, — повторил уже сказанные слова Феофан Феофанович. — Потрясающая! Волшебная!
— Да, я такая, спору нет, — кивнула Юля. — Есть коньяк?
— Еще бы не было, — усмехнулся Кирилл, достал из походной сумки, оставленной в машине, фляжку. Он заботливо свинтил крышку и протянул девушке: — Прошу, пани.
Юля хорошенько отпила, зажмурилась.
— А! — выдохнула она. — Хорошо.
— Ну что, поехали? — принимая фляжку, спросил Белозерский.
— Я переодеться должна, давай пакет, — сказала Юля своему другу. Георгий протянул ей пакет с вещами. — Отвернитесь, — попросила Юля.
Все трое повернулись к девушке спиной.
— Вы ему поверили, Юленька? — спросил Кирилл.
— Насчет чего?
— Насчет нападения на охотничий домик? Убийства девушки? Что он ни о чем не знает?
— Я вот думаю, верить или нет. — Она вытащила из пакета и разложила вещи на капоте машины. — Сам он в это верит на все сто.
— Вот именно — сам, — сказал Следопыт. — Они зомбировали его, я это чувствую. Что скажете, Феофан Феофанович?
— В этом нет никаких сомнений!
— А такого можно заставить сделать все что угодно, — продолжал Следопыт. — А потом внушить ему обратное, и он будет повторять это как попугай и самым искренним образом верить в это. Колдовство, а именно гипноз еще никто не отменял! И ведь даже под пыткой человек не признается.
— Полностью с вами согласна, Кирилл, — распоясываясь и сбрасывая через голову белую хламиду, ответила Юля.
— Ты лодку когда сможешь достать? — поинтересовался у своего ученика Позолотов.
— Да хоть сейчас, но мы же ночью не пойдем искать колодец?
— Ночью не пойдем, — замотал головой Позолотов.
— А мы пойдем искать колодец? — спросил Георгий.
— Обязательно, — ответил Позолотов.
— Нам это надо, Юля?
— Очень.
— Надо дождаться утра, — сказал Кирилл Белозёрский, — тогда и поплывем.
— А где будем ждать утра? — поинтересовался Георгий. — На опушке?
Феофан Феофанович рассмеялся замечанию.
— Зачем на опушке? — ответил вопросом на вопрос Кирилл. — В доме.
— В каком доме?
— В каменном, — ответил Следопыт. — У меня же в Раздорном дом родительский стоит. Небольшой, но хороший. На три комнатки. С печью. Где я, по-вашему, останавливаюсь?
— Вот это дело, — влезая в джинсы, заметила Юля.
— Так мы сейчас туда? — спросил Кирилл.
— Через пятнадцать минут будем на месте, — усмехнулся Белозёрский. — Можете быть уверены.
— Все в космолет! — приказал Феофан Феофанович Позолотов. — Летим ужинать! Я проголодался и готов съесть корову!
— Коровы у меня нет, но консервы найдем, — пообещал Кирилл.
Глава вторая
Обыкновенное колдовство
1
Через десять минут, напрыгавшись по кочкам, «Запорожец» экстравагантного историка влетел по проселочной дороге в село Раздорное и скоро остановился у крепкого белокаменного дома за высоким забором, густо заросшим разнообразной зеленью. Там был и небольшой фруктовый сад, дикий, манивший ночными тенями и шелестом листвы.
Кирилл открыл ворота, Позолотов въехал во двор. Молодые люди вышли последними. Было едва заполночь, и село не думало спать. Где-то весело гудела компания, погромыхивала и аукалась попса. С другой стороны неслись жалобные переливы гармоники. В соседнем доме, через забор, густо укрытый вьюном, тоже не спали. Там хохотали двое мужиков, и хохотали уже разгоряченно, под воздействием алкоголя.
— Живет провинция, — вздохнул Георгий.
— Еще как живет, — закрывая на замок ворота, согласился Кирилл. — Ну что, пошли в дом?
Они поднялись по ступенькам крыльца, Белозёрский отпер ключом одну дверь, в сени, затем вторую, и они оказались в домишке с древней мебелью и устоявшимся запахом старых вещей и пересушенных трав. Кирилл задернул занавески.
— Садитесь, гости дорогие, сейчас поставлю чай.
И все уселись вокруг старого круглого стола, покрытого древней скатертью. Юля не выдержала, обошла комнатки, потрогала холодную узкую печь, заглянула на крошечную кухоньку, где и двум повернуться было сложно. Но плита была, и хозяин уже поставил чайник.
— Миленько тут у вас, Кирилл, — сказала она.
Когда она вернулась, Позолотов рассматривал топографическую карту, разложенную на столе.
— Карта Холодного острова, — встретив вопросительный взгляд подруги, похвастался Георгий. — Представляешь?
— Именно так, — заметил Позолотов. — Это мы с Кирюшей ее составляли.
Юля подошла и сразу разглядела остров в форме широкой торпеды, разрисованный символическими отмелями и лесочками.
— Да вы прям как Клавдий Птолемей, — с улыбкой заметила Юля.
— Умница, — улыбнулся Позолотов. — Клавдия Птолемея знает.
