Мы проснулись уже утром. Оказывается, такие целомудренные отношения могут быть еще более упоительными, чем сексуальные. Эту ночь мы провели как родные люди, как супруги, которые бережно относятся друг к другу. Эта ночь произвела на меня большее впечатление, чем предыдущая. Не хочу сравнивать Федора с Кокой, но различия сами всплывают. Когда мы спали с Кокой в одной постели, мы спали каждый по себе: нас объединяла лишь площадь кровати. Позднее, когда он переехал в свою спальню, для меня ничего не изменилось — его отсутствие даже меньше напрягало. Не было родства ни в постели, ни за ее пределами. Кажется, я начала анализировать наши с Кокой отношения. Очевидно, что выводы будут не в его пользу. Наверное, потому что мои мужчины очень разные, а главное, и мое отношение к ним. Как говорят, если мы любим, то даже в недостатках человека видим достоинства, а если ненавидим, то достоинства — как недостатки. У меня нет ненависти к Коке, зато Федора наделяю массой достоинств. Даже его шрамы, которые пугают Галину, мне не противны. Наоборот, пробуждают во мне жалость и сочувствие.
Галина хлопотала на кухне и, приветствовав нас, позвала завтракать. Кажется, она начала привыкать к Федору, так как уже меньше от него шарахалась. Это очень хорошо. Я сказала ей, что мы уезжаем. Галина забубнила:
— Что вам не сидится дома? Все носитесь где-то.
— На фотосессию еду. Нужны новые снимки для Америки, — объяснила я.
— Это хорошо. Сейчас вам самое время фотографироваться!
— Почему это? — напросилась я на комплимент.
— Сами знаете! (Я осталась без комплимента). А он с вами? — кивнула она на Федора.
— Да, — подтвердила я.
«Он» поблагодарил Галину за завтрак и вышел на улицу.
— Вот же прилип! Еще бы! — проворчала она ему вслед.
— Почему «еще бы»? — не поняла я.
— Так очевидно же!
Да, Галина сегодня не расположена что-то объяснять. Придется додумывать самой. Только боюсь придумать не то, что ей очевидно, и испортить себе настроение. Лучше позже спрошу о ее наблюдениях. Она женщина опытная и, как мне кажется, всегда зрит в корень.
К назначенному времени мы были на Кропоткинской. Федор поцеловал меня на прощание и спросил:
— Ты через сколько примерно освободишься?
— Не знаю, как пойдет. Обычно Миша долго со мной мается. Часа четыре, не меньше. Ты что, будешь ждать?
— Хотел на время отъехать по делам.
— Я позвоню, когда буду понимать, что съемки подходят к концу.
— Удачи!
— И тебе!
Я зашла к Мише. Даша, молодая дерзкая девица, и заодно опытная помощница Миши, скользнула по мне взглядом и спросила:
— Вы к кому?
— К Мише.
— По какому вопросу?
— Фотосессия у меня сейчас, — я уже поняла, что она меня не узнает, поэтому решила немного развлечься.
— Это невозможно! Сейчас приедет VIP клиент, Миша будет занят надолго.
— Значит, я — VIP клиент? Спасибо, Даша!
— Алиса?! — Даша приподняла и опустила очки, с изумлением рассматривая меня несколько минут, а потом громко позвала: — Миша, Миша, иди сюда, срочно! Ты обалдеешь!
— Господи, Даша, что ты вопишь! Я чуть экран из-за тебя не уронил. От чего я обалдею?
— Вот! — она указала на меня рукой, — полюбуйся!
Миша посмотрел на меня и преобразился:
— Вот это лицо! Алиса, ты бесподобна!
— Ты что, узнал ее? — удивилась Даша.
— Конечно! Я ведь фотограф. У меня память на лица.
— Но она такая… другая!
— Да, Алиса изменилась, просто чудовищная красавица, — скаламбурил он, — но черты лица все те же. Не соврал Вениамин Петрович, съемки будут интересными. Он предупредил, что ты, Алиса, похорошела. Но чтоб до такой степени, я даже предположить не мог. Приятно удивлен!
— Я так прям валяюсь! — сообщила Даша. — Отпад!
— Спасибо! — сказала я на всякий случай. Дашин сленг не совсем был понятен, но ее взгляд выражал восхищение.
Их восторг по поводу моей внешности заразил меня оптимизмом. Я уже не испытывала неловкости, как в предыдущие посещения студии. Миша был в ударе. Обычно он был задумчив, напряжен, ему приходилось непросто, чтобы расшевелить меня. В первую нашу встречу он спросил:
— Вы на самом деле настолько стесняетесь?
Я тогда кивнула.
— Печально, — обреченным тоном сказал он.
Однако Миша был профессионал, и даже с прежним моим лицом умудрялся сделать шикарные фото. Обычно он говорил: «Смотри вверх, теперь задумчиво — не растерянно, а задумчиво. Ладно, проехали. Теперь резко обернись, теперь улыбнись». Он сокрушенно качал головой, незаметно вздыхал. Я понимала, что безнадежна.
Сегодня он фонтанировал: «Алиса, просто смотри, теперь немного в сторону. Хорошо! Теперь вспомни что-то приятное (я вспомнила Федора). Отлично! А сексуальный взгляд сможешь? (я вспомнила нашу первую ночь). Невероятно! Алиса, невероятно! Теперь с нежностью посмотри! (я вспомнила шрамы Федора). Блеск!» — ликовал Миша.
Через час он сказал:
— Все, Алиса, я отснял достаточно кадров. С каждым из них я могу смело претендовать на награду «Фотограф года».
— Сегодня так быстро?! — удивилась я.
— Сегодня ты была бесподобна, неподражаема! Мне кажется, или ты на самом деле влюблена?
Я смутилась:
— С чего ты взял?
— Твое лицо светится изнутри. Его можно было даже не подсвечивать.
— Ты слишком прозорлив. Не говори пока дяде Вене, — попросила я.
— Окей! Молчу!
Я позвонила Федору. Он обещал подъехать через сорок минут.
За это время мы просмотрели отснятый материал на компьютере. Даша ни на секунду не умолкала, выражая восторг. Я сама была потрясена. На фото были то леди, то женщина вамп, то целомудренная и невинная девушка, то холодная красавица. Я как художник не могла не восторгаться, как Миша смог извлечь это из меня. А как человек не могла не удивляться, откуда это во мне и где оно хранится.
— У меня идея! Я сделаю коллаж с разными твоими лицами. Пусть публика оценит твою многогранность, — предложил Миша.
— Он не будет пестрым?
— Нет. Я возьму не более трех образов и размещу их рядом. Где-то размоем очертания, где-то сделаем как тень. Будет интересно. Ну и просто отдельные портреты. Думаю, даже ретушировать особо не надо. Да, Даша?
— Полный улет! — согласилась она.
— Алиса, приятно было с тобой работать! Оставайся такой, как сейчас! Тебе очень идет! — сказал мне Миша на прощание и поцеловал мою руку впервые за время нашего знакомства.
