— Я здесь! — радостно произнесла я и похлопала его по плечу, чтобы окончательно сразить его.
Премьера удалась!
— Эллис, это есть ты? — почему-то коверкая фразу, спросил он. Значит, мне удалось его смутить.
Я сама знаю, что изменилась, и теперь уже знаю, какой эффект произвожу, но сейчас главное даже не моя внешность, а то, как я себя могу вести. Теперь мне не занимать уверенности и самодостаточности, мой любимый мужчина поднял меня на такую высоту, что скинуть меня оттуда будет непросто. А в сочетании с новым имиджем — это бомба! Я наслаждалась взрывом…
Всегда контролирующий себя Майкл непрестанно спрашивал: «Эллис, это ты?» Я вежливо улыбалась — с непривычки даже сводило челюсти. А он спрашивал снова и снова, даже надоело. Дядя Веня, глядя на нас, тоже улыбался своим мыслям. Сегодня мы как никогда соответствовали американскому имиджу.
Как всегда, остановились мы в отеле «Хотел Эллис». Подозреваю, что Вениамину Петровичу нравился этот отель из-за созвучия с моим именем и, конечно же, из-за близкого расположения к Пятой авеню, самой фешенебельной улице в центре Манхэттена, хотя я бы предпочла номер подешевле. Но если честно, отель мне тоже очень нравился: все прелести Нью-Йорка были под рукой. Десять минут пешком — и ты в знаменитом Центральном парке, пять минут до Музея современного искусства, до Рокфеллеровского центра и всех магазинов Манхэттена. В стоимость проживания даже входило бесплатное посещение фитнес-центра, которым я ни разу не воспользовалась. Номера во французском стиле как в фильмах моего детства, ванная, отделанная мрамором — здесь ощущаешь себя причастной к избранным мира сего. Но что странно, чем дольше живешь в Нью-Йорке, тем больше хочется в свой уютный подмосковный дом. Так вот устроен человек.
На стойке регистрации нас приветствовали как лучших знакомых и дали соседние номера. Майкл проводил нас, по пути не переставал украдкой рассматривать меня. Дядя Веня договорился с ним, что он придет к нам утром. Сейчас в Нью-Йорке было больше одиннадцати часов вечера. За время перелета я так и не смогла уснуть, поэтому надеялась выспаться этой ночью. Когда Майкл ушел, мы разбрелись по номерам. Минут через десять дядя Веня постучал ко мне в дверь.
— Нет, ты видела? — с порога спросил он. — Заметила, какой эффект?
— Если вы о Майкле, то да, заметила, — не стала я кокетничать.
— Даже этого сноба ты смогла вывести из равновесия, а то ходил, как гусь. Представляю реакцию публики! Меня так и распирает от гордости и предвкушения. Какая же ты молодец! Так, Алиса, завтра первым делом — в парикмахерскую, у тебя немного отросли волосы, нужно выровнять цвет, потом по магазинам, ни в чем себе не отказывай, ты должна выглядеть на миллион, пусть америкашки совсем очумеют. Майкл будет тебя сопровождать и выполнять любые капризы, порезвись на всю катушку, ему неплохо заплатили за твое сопровождение, пусть отрабатывает. Вот кредитка, она прилично заряжена, можешь транжирить. Ох, что-то я разошелся! Не уверен, что смогу уснуть. Придется выпить коньячку или виски, — подмигнул он мне, — выпью и буду грустить над твоей последней картиной — шикарная вещь, я тебе скажу. Все, адью, верней, гуд бай!
Дядя Веня удалился так же быстро, как и появился.
Спала я хорошо, но с утра мне нездоровилось — сказались перелет и последние переживания, голова болела до тошноты. Смена часовых поясов не может пройти незаметно. За завтраком я не ела бекон, иначе бы мне стало еще хуже, впихнула в себя лишь небольшую аппетитную булочку с хрустящей корочкой без масла и выпила стакан свежевыжатого апельсинового сока. От сока стало легче, и я отправилась на шопинг. Майкл галантно опекал меня. Просто удивительно, как устроены мужчины независимо от национальности: как сороки, летят на яркое, не всегда замечая содержание. Я ведь все та же Алиса, что была раньше, но стоило всего лишь изменить цвет волос и стрижку — и вот, Майкл уже не сводит с меня глаз. Во время какой-то примерки даже грудь мою заметил — глаз не мог отвести, хотя она-то ни на грамм не изменилась. Эх, мужчины!
Шоппинг удался! С помощью Майкла я советовалась с продавцами и мне подобрали хорошие вещи за приемлемую цену. Мне понравилось, что меня не пытались «развести» на деньги, а действительно подбирали вещи, которые мне шли, невзирая на их стоимость. Позже я посетила салон, где мне осветлили отросшие корни волос и слегка подкорректировали стрижку. Майкл терпеливо ждал меня в своей машине. Когда он в очередной раз засмотрелся на меня, я решила: «Сейчас самое время!»
— Майкл, — сказала я, — у меня к тебе просьба личного характера.
Не знаю, что он там себе нафантазировал, но от того, как он выпрямился, собрался и задышал, я поняла, что неправильно сформулировала свою фразу. Пришлось быстро изложить проблему, пока фантазии не перешли в более яркую фазу.
— Мне нужно разыскать людей, живущих в Нью-Джерси, — сообщила я ему.
Улыбка почти закрыла разочарование на его лице.
— Буду рад помочь! — сдержанно ответил он.
— Вот адрес, — я протянула ему ксерокопию. — И главное, нужно провернуть это без ведома Вениамина Петровича.
— Он не должен знать? — уточнил Майкл. Он знал, что русский язык богат на двоякое толкование фраз, поэтому иногда переспрашивал, чтобы не попасть впросак.
— Да.
— О’кей, я сделаю все возможное.
— Рассчитываю на твою помощь.
Вечером состоялось открытие выставки. Как всегда, было много знакомых лиц, завсегдатаев подобных мероприятий и моих в частности. Джон Деррик — организатор выставки и устроитель аукциона, человек со стальным характером, который ни при каких обстоятельствах не выпустит из своих рук ни цента, приносил нам — и себе заодно, — приличный доход. В этот раз он взвинтил цены на входные билеты, рассчитывая на мой новый имидж — и не прогадал: публика шла. Последнюю работу я назвала «Меланхолия», она располагалась в самом удачном месте и привлекала к себе большое внимание. Может, еще потому, что ее не было в каталогах, а во время приветствия посетителей Джон Деррик интригующим голосом упоминал о ней отдельно. Сначала Деррик сказал несколько слов обо мне (впервые в жизни я не смутилась, когда в меня вперились сотни глаз), потом о моих картинах, объяснил организационные моменты аукциона, который должен был состоятся через четыре дня после закрытия выставки, предложил делать предварительные заявки на картины. Потом он дал мне слово и я, выпрямив спину и раскинув руки, сказала:
— Приветствую вас, господа! Рада видеть вас на моей выставке! Надеюсь, мои работы доставят вам удовольствие!
Публика аплодировала, я чувствовала себя обласканной ее вниманием.
Дядя Веня, как всегда, сильно волновался, вызовут ли мои работы покупательский спрос, он, как обычно, будет беспокоиться по этому поводу до конца аукциона, а потом еще мандражировать до самого отлета. Успокоится он, как правило, лишь в самолете, выпив виски и подсчитав прибыль. Тогда его организм возвращается в нормальный режим, так как дело сделано, можно и выдохнуть.
