Но несмотря на то, что литовское высшее дворянство благодаря старанию панов и по правам, и по духу своему совершенно уподобилось польской аристократии, оно все-таки не сделалось поляками: и когда речь заходила, как мы уже видели в своем месте, не только об окончательном соединении Литвы с Польшею, но даже об отчислении какой-нибудь небольшой области от первой (то есть Литвы) к последней (то есть Польше), литовская аристократия в своих протестах против того и другого всегда восставала как один человек.
После этого польские паны увидели, что труды их пропали даром. Правда, они наделили литовскую аристократию своими правами, помогли ей ограбить монархическую власть относительно ее неограниченности, но главного-то не достигли, именно: склонить ее согласиться на окончательное соединение Литвы с Польшею.
Что было теперь делать польским панам?
Когда польские паны обманулись на литовской аристократии относительно желания их соединить Литву с своим государством, то решились прибегнуть внутри Литовского государства к совершению следующих двух действий.
Во-первых, выдвинуть многочисленный класс мелкого литовско-русского дворянства (бояр, земян, вольных земледельцев и других), расширить их права, дать им возможность приобресть неограниченное право над крестьянами и поземельною собственностию, обособить их от остальных сословий, наконец, помочь им приобрести решительное влияние на политическую и гражданскую судьбу края, с тем чтобы они за все эти услуги, когда снова подымется вопрос об окончательном слиянии Литвы с Польшею, стали бы на сторону их, то есть польских магнатов.
Во-вторых, обессилить православно-русских вельмож в Литовском государстве, лишить их политического значения, а главное – развить антагонизм между русско-православными вельможами, с одной стороны, и между литовско-католическими магнатами, с другой стороны, с тем чтобы они не могли соединиться между собою в крепкую и грозную оппозицию, когда будет приступлено к окончательному соединению Литвы с Польшею
[210].
Задавшись такого рода целями, польские магнаты при посредстве своих королей и особенно духовенства приступили к выполнению их с особенною силою воли и энергии:
I) Уравнение прав мелкого литовского дворянства с польскою шляхтою, а следовательно, и со всею аристократиею началось скоро после смерти Витовта, потому что уже при этом князе литовские вельможи обнаружили свое нежелание соединить Литву с Польшею. В 1432 г. часть населения Волынской области, именно: дворяне, земяне, бояре и другие, была освобождена от всякой денежной и натуральной повинности и уравнена в своих правах с польскою шляхтою. В 1457 г. Казимир IV выдал жалованную грамоту «литовскому, русскому и жмудскому дворянству, рыцарям, боярам и земянам», как сказано в подлиннике, относительно свободного пользования наследством, выдачею замуж дочерей без согласия князя и другими привилегиями. После этого стали наделять мелкое литовское дворянство польскими гербами и шляхетскими дипломами. А при Сигизмунде I уже все литовское мелкое дворянство юридически признано было равноправным польской шляхте и принимало участие в сеймах. Но чтобы еще более привлечь на свою сторону мелкое литовское дворянство и сделать его сговорчивее, сравнительно с аристократиею, в деле политической унии, польские вельможи задумали рядом законодательных постановлений окончательно подчинить крестьян безусловному распоряжению сего мелкого литовского дворянства.
Подчинение литовских крестьян мелкому дворянству началось с половины XV в., с того именно времени, как задумали это мелкое дворянство сравнять с польскою шляхтою. Первый из польско-литовских государей, решившийся, по совету польских вельмож, на подчинение литовских крестьян его мелкому дворянству, был тот же Казимир IV, который, как мы видели недавно, выдал в 1457 г. привилегированную грамоту литовско-русскому и жмудскому дворянству, рыцарям и др.
Закон о подчинении литовских крестьян мелкому дворянству вышел в 1454 г.; после Казимира каждый новый польско-литовский государь издавал какое-нибудь новое постановление, клонившееся к большему и большему закреплению крестьян за дворянами. В конце XV в. мы знаем, что у крестьян отняли права судиться общественным судом (конным, или вечевым) и суд над ними перешел к владельцам, а в начале XVI в. в руки дворян-помещиков перешла, так сказать, и самая жизнь крестьян, то есть дворянин-помещик имел полное право, не давая о сем никому никакого отчета, лишить жизни своего крестьянина. Ко второй половине XVI в. уже все литовские крестьяне: отчичи, слободичи, данники и другие, бывшие свободными лет сто тому назад, окончательно низведены в невольную челядь и обращены в «быдло» (рабочий скот)
[211] и положение их с этого времени сделалось настолько тяжелым, что они в конце сего столетия, то есть XVI, целыми толпами стали убегать на нижнее течение Днепра и Южного Буга.
Такого рода мерами высшая польская шляхта старалась привлечь на свою сторону мелкое литовское дворянство и ополячить его, с тем чтобы сделать из него грозную силу для высшего литовского дворянства, противящегося окончательному соединению Литвы с Польшею. И действительно, эта работа не пропала даром: громадное большинство литовского (и даже русского) дворянства к половине XVI в., то есть ко времени Люблинской унии, совершенно уподобилось польской шляхте и примкнуло к польской аристократии всеми своими симпатиями.
II) Работа касательно обессиления и лишения православных вельмож (да и вообще всех русских) политического значения в Литовском государстве, а главное: развития антагонизма между русским высшим дворянством, с одной стороны, и собственно литовско-католическим – с другой, началась в Литовском государстве довольно рано: с принятием Ягайлою католичества, то есть с 1386 г. Сначала, впрочем, работа эта производилась вследствие религиозной нетерпимости (фанатизма); с политическою же целию она началась только с половины XV в. Главными же действующими лицами в этом деле были духовные лица, поддерживаемые королем, польскими магнатами и даже самим папою. В 1387 г. 22 февраля Ягайло, как мы знаем, издал декрет, которым предоставлялись знатному литовскому дворянству, принявшему католичество, а также и тем, которые примут это исповедание, многие привилегии; к числу сих привилегий, между прочим, относились следующие: а) все те лица литовского дворянства, которые приняли католичество и которые примут, имеют право выдавать своих дочерей и сестер за кого угодно из католиков, по своему личному усмотрению, без согласия князя
[212];
