Когда об этом узнали базилиане, то пришли в страшное негодование; они немедленно пустили в ход все тайные средства, чтобы устранить угрожающую им опасность. Прежде всего базилиане обратились к литературе и выпустили целый ряд сочинений, в которых доказывали безрассудность поступка брестского капитула, а затем – когда это не помогло – к протекции. Благодаря ходатайству многих поляков, занимавших высшие посты в иерархической лестнице русской администрации, и особенно заступничеству Чарторыйского, базилиане одолели: брестскому капитулу, а в лице его, конечно, и всему униатскому белому духовенству строго воспрещалось восставать против своих патронов-базилиан, а равным образом и латинского духовенства. Таким образом, дело униатское погибло, а вместе и западнорусское.
Но вот в эту-то критическую минуту не только для униатской церкви, но и всего Западно-Русского края является великая личность Иосифа Семашки. Почти полстолетия история юго-западной Руси и Литвы вращается около этой колоссальной личности.
Иосиф Семашко
В 1798 г. 25 декабря во время звона к утрене в селе Павловке, Липовецкого уезда, Киевской губернии, родился Иосиф Семашко. Он родился как раз в тот день, в который двести лет тому назад папа Климент VIII утвердил буллою унию, провозглашенную на Брестском униатском соборе в 1596 г. 9 октября. Отец Иосифа Семашки был униатским священником, а впоследствии православным протоиереем в епархии сына, в селе Дзекушках, Виленской губернии, Лидского уезда. По происхождению Иосиф Семашко был малороссийский дворянин. Первоначальное воспитание получил в доме отца. В 1808 г. он определен был в Немировскую гимназию, а в 1816 г. окончил курс этой гимназии и для дальнейшего образования поступил в главную семинарию, основанную в 1803 г. при Виленском университете
[391].
Имея прекрасные способности и отличаясь образцовым усердием к изучению наук, Семашко в 1820 г. окончил курс первым магистром. Как даровитый молодой человек, он скоро получил и место: его назначили в Луцк в качестве кафедрального проповедника и профессора богословия в тамошней семинарии. Решившись всецело посвятить себя на служение церкви и своему народу, он отказался от семейной жизни: 28 декабря 1821 г. принял сан безженного священника и сделан был каноником (т. е. протоиереем) г. Луцка. Спустя полтора года после принятия священнического сана Иосиф Семашко, имея всего 24 года от роду, избран был луцким духовенством в асессоры второго (униатского) департамента римско-католической коллегии в Петербурге. С этого времени Семашко вступил на то служение западной России, с которого он уже не сходил до конца жизни.
До вступления Иосифа Семашки в департамент делами сего последнего заправлял безапелляционно прокурор коллегии Крыжановский; но так как он был истый поляк и фанатический католик, то все дела и решения в департаменте направлял в пользу католичества и во вред унии, а если что и делал когда хорошего для сей последней, то исключительно в пользу базилиан, от которых он получал огромные деньги. Со вступлением же в департамент Иосифа Семашки дела изменились: произволу прокурора положен был конец
[392].
Живя в Петербурге, Семашко, благодаря знакомству со многими образованными лицами православного исповедания, а также чтению русских книг и частому посещению православных церквей, мало-помалу пришел к убеждению, что униатская церковь стоит на ложном пути и много утеряла из своей первобытной чистоты по отделении от восточной церкви. Затем, подвергши православие глубокому изучению со стороны обрядовой и догматической, Семашко пришел к полному убеждению, что это христианское исповедание есть именно то, которое сохранило в себе полнейшую чистоту и святость времен апостольских без всяких добавлений и нововведений, подобно римско-католическому исповеданию. А потому не прошло и трех лет со времени прибытия Семашки в Петербург, как уже он составил план к возвращению униатов в недра православной церкви. К этому его еще более побудило и воодушевило то, что вступивший на русский престол Николай Павлович обратил внимание на русскую народность и православие в областях бывшего Литовского государства, а также и на приниженное положение униатов и своими распоряжениями сразу дал почувствовать полякам-католикам и латинскому духовенству, что время произвола и тайной пропаганды миновало. Вследствие же этого повеяло русским духом и в департаменте иностранных исповеданий, в ведении которого состояла, между прочим, и римско-католическая коллегия.
