В 1373 г. мы еще раз видим попытку со стороны Римской курии обратить Литву при Ольгерде Гедиминовиче в католичество: папа Григорий XI послал литовским князьям послание, с целию склонить их к принятию христианства, но и эта попытка, как и прежние, осталась без последствий: князья литовские, получивши папское послание, не сочли нужным даже ответить на него.
Но если папской курии не удалось путем переговоров окрестить литовских князей в католичество и ввести в лоно римской церкви языческую Литву, то все-таки католичество при Ольгерде, хотя путем частным и романическим, вторглось в Вильну; по крайней мере, знаем один подобный пример
[109]. После завоевания Ольгердом Подоль я наместником князя в Каменце был поставлен литовский вельможа Петр Гаштольд. Между прочим, в этом же городе в сие время проживал также один поляк, католик, некто Бучацкий, у которого была красавица дочь; в нее влюбился наместник Гаштольд и сделал ей предложение: не согласится ли она быть его женою. Та согласилась, но только с условием, чтобы он принял католичество и построил в г. Вильне, где у него были земля и дом, монастырь. Гаштольд действительно принял католичество, а вместе с католичеством получил и руку прекрасной полячки. Возвратившись потом в Вильну, где Ольгерд сделал его воеводою, Гаштольд прежде всего заложил на своем дворе монастырь Св. Богородицы
[110], а затем вызвал сюда из-за границы 14 францисканских монахов.
Поселившись во дворе Гаштольда, францисканские монахи стали стремиться к распространению католичества в Вильне, но этим так вооружили против себя народ литовский, живший в Вильне, что он задумал разорить католический монастырь и перебить всех францисканских монахов. Но, не решаясь взяться за приведение в исполнение своего замысла во время пребывания князя Ольгерда и его любимца Гаштольда в Вильне, народ стал выжидать случая: когда оба они выедут из столицы. Случай представился: в 1368 г. Ольгерд и Гаштольд отправились в поход на Москву; литовцы воспользовались этим. Предводимый жрецами, народ «несметною толпою» напал на дом Гаштольда, ворвался во двор и, разрушивши монастырь, схватил католических монахов, в числе 14 человек, и предал их казни: семерых из них убил тут же на месте, а остальных, успевших бежать и скрыться в кустах за городом, поймал на Турьей горе. Этих последних он привязал к деревянным крестам и пустил вниз по р. Вилии с словами: «Вы пришли к нам с запада солнечного, на запад и ступайте».
Так расправился литовский народ с ненавистными для них католическими миссионерами. Ненависть эта в народе литовском, конечно, произошла вследствие тех жестоких мер, к каким вообще прибегали латинские проповедники в Литве, что мы уже не раз видели, для водворения слова Божия между язычниками и порабощения этих последних. Но только эта самовольная расправа литовцев с францисканцами тяжело отозвалась на обывателях г. Вильны: Ольгерд, чувствуя себя на этот раз настолько крепким на своем столе, что не побоялся язычников, произвел над ними строгий суд и более виновных казнил смертию; говорят, что около 500 человек тогда было умерщвлено руками палачей. После того Гаштольд снова призвал францисканских монахов и опять выстроил им монастырь Пресвятой Богородицы, но уже не в самом городе, а вне его, на Песках, где теперь источник, так называемый «Венгры». Там также был дом у Петра Гаштольда.
Мы представили очерк всего княжения Ольгерда Гедиминовича; из него мы видим, что Ольгерд был замечательный литовский князь: он широко раздвинул пределы своего государства – от Балтийского моря до Черного в одну сторону, от Угры, Оки и истоков Сейма до 3. Буга – в другую. Самая наружность этого князя, по описанию современников, была замечательна; они так его описывают: «Князь имел величественный вид, румяное продолговатое лицо, большой нос, голубые и выразительные глаза, брови густые и светлые, длинную светло-русую с проседью бороду, такого же цвета волосы на голове, спереди уже выпавшие, чело высокое. Росту он был выше среднего, ни толст, ни худощав; говорил звучным и приятным голосом; отлично сидел на коне, но ходил прихрамывая на правую ногу, почему опирался или на отрока, или на трость. По-немецки хорошо понимал и мог объясняться, но в беседах с немцами всегда имел переводчика».
Ягайло
1377–1392 гг
После смерти Ольгерда осталось многочисленное потомство: двенадцать сыновей и пять дочерей. Дети его все без исключения были православного исповедания. От первой жены: Андрей (языческое имя Вингольд), князь Полоцкий; Димитрий (Корибут), князь Брянский и Северский; Димитрий – Трубчевский; Владимир – Киевский; Константин – Черниговский и дочь Агрипина
[111]. От второй жены: Ягайло (в православии Иаков, а в католичестве Владислав), великий князь литовский; Вигонд (Феодор-Александр), князь Керновский; Киргайло (Василий-Казимир); Скиргайло (Иоанн); Лугвень (Симеон); Мингайло; Свидригайло (Лев-Болеслав) и четыре дочери: Мария, Александра, Елена и Феодора.
В Литовском государстве существовала та же удельная система, как и в России. Подобно русским великим князьям, и Ольгерд пред своею смертию разделил свое обширное государство между своими сыновьями. Но передача великокняжеского титула в Литовском государстве, очевидно, еще не получила определенной формы. После смерти Ольгерда в роде Гедимина старшим остался Кейстут, и ему, как старшему, так и вследствие его многочисленных заслуг, следовало бы быть после Ольгерда великим литовским князем; но этого не случилось: Ольгерд незадолго до кончины своей, по настоянию второй жены, назначил великим литовским князем Ягайлу.
По свидетельству польских и литовских писателей, Ягайло отличался леностью, беспечностью, бесхарактерностью и в высшей степени преданностью удовольствиям и роскоши, особенно это качество развилось у него, когда он сделался польским королем. Не обладая талантами ни деда, ни отца, ни дяди Кейстута и даже уступая в этом отношении многим своим братьям, Ягайло во всю жизнь свою ничего хорошего не сделал для блага своей родины. А не имея твердости характера и отличаясь к тому же отсутствием положительных и стойких религиозных и политических убеждений, Ягайло постоянно действовал под влиянием сторонних лиц и всегда оставался игрушкою в чужих руках. Убийство Кейстута и родственников его жены Бейруты, борьба с Витовтом (сыном Кейстута), принятие католичества и брак его с Ядвигою – все это было сделано не по его личной инициативе, а по инициативе других. Сначала руководителями его были: мать, сестра Мария и муж ее Вайдыло, а потом польские паны. Нелюбимый народом, симпатии которого всецело принадлежали Кейстуту и брату его Свидригайле, Ягайло никогда бы долго не просидел на столе деда и отца, если бы его польские паны не спасли предложением руки Ядвиги и вместе с ее рукою польской короны. Одним словом, Ягайло, получивши великокняжеский стол в Литовском государстве, решительно был не на своем месте, а потому мы видим, что лишь только Ольгерд закрыл свои грозные очи, как началась усобица внутри Литвы.
