В 1495 г., в январе месяце, Елена Иоанновна вместе с русскою свитою и литовскими послами выехала в Вильну. При прощании отец приказал ей крепко держаться в чужой стороне своей православной веры и русской народности и в заключение благословил чудотворною иконою Божией Матери, которая до настоящего времени находится в Виленском Троицком монастыре, по левую сторону царских врат.
15 февраля Елена Иоанновна чрез Полоцкую заставу въехала в столицу Литовского государства. Жених встретил ее за три версты от города. При въезде в Вильну навстречу к ней вышло все русское православное население города, которое надеялось найти в ней защитницу православия. Около Пречистенского православного собора встретил ее с крестом и святою водою архимандрит Троицкого монастыря Макарий (управлявший в это время митрополиею) вместе с черным и белым духовенством и отслужил благодарственный молебен.
Спустя несколько дней состоялось бракосочетание; при этом соблюдены были все русские обычаи, существующие в русском народе на сей случай; так, жены русских бояр, прибывших из Москвы, расплели Елене косу, осыпали хмелем и провели до кафедрального католического собора, где совершено было бракосочетание. Католический епископ Войтех Тобор и православный священник, приехавший с Еленою из Москвы, венчали княжну; жена боярина Семена Репеловского Мария держала венец, а один дьяк – бокал с вином. В костеле присутствовал и архимандрит Макарий.
Между тем брак этот не только не улучшил отношений между московским князем и литовским, но, напротив, послужил еще к большим неудовольствиям. Каждый из них рассчитывал из этого брака извлечь для себя пользу, и оба, как потом оказалось, сильно ошиблись: московский князь, выдавая свою дочь за литовского князя, думал посредством Елены и ее будущих детей иметь влияние на Литовское государство и этим подготовить верный путь как для себя лично, так и для своих преемников к возвращению тех русских областей, которые вошли в состав сего государства. Литовский же князь и окружавшие его вельможи надеялись чрез этот брак гарантировать целость своих владений от восточного соседа.
Начало к неудовольствиям положено было литовским князем вследствие того, что он не исполнил некоторых обязательств, данных московскому князю во время сватовства к его дочери:
I. Александр Казимирович, сватаясь к Елене Иоанновне, дал слово построить для нее в виленском дворце (нижнем замке) домовую православную церковь; но когда женился, не исполнил обещания. Обман этот сильно взорвал Иоанна Васильевича. По этому поводу началась дипломатическая переписка. В грамотах своих литовский князь между прочим оправдывался пред тестем так: «Построить для жены моей церковь во дворце, на переходах я не могу, так как этим нарушились бы те законы, которые выданы и моим отцом, и мною о воспрещении постройки новых православных церквей
[184]. Если же, – писал в конце своей грамоты Александр, – княжне угодно будет ходить в православную церковь, то таковая находится недалеко от дворца в городе и я этому не буду мешать»
[185].
II. Литовский князь вопреки договору не оставил при Елене Иоанновне тех бояр и боярских детей православного исповедания, которые прибыли с нею в Вильну. Дело в том: когда Иоанн Васильевич дал согласие на брак, то поставил в условие, чтобы при дочери его, «дабы ей не скучно было», проживало несколько бояр и боярских детей, назначенных по выбору самого московского князя. Но не прошло и года после свадьбы, как Александр Казимирович послал в Москву посла Станислава Пойрошкевича с просьбою отозвать в Россию всех тех русских бояр и боярских детей, которые прикомандированы были к Елене Иоанновне
[186]. По этому поводу опять началась дипломатическая переписка и снова пошли пререкания; в конце концов дело кончилось тем, что тесть должен был всех бояр и боярских детей, находившихся при Елене, отозвать в Москву; оставил только при дочери священника Фому, двух певчих и нескольких поваров. Но впоследствии и эти самовластием зятя отосланы были в Москву.
III. Мы видели, что литовский князь пред самым отправлением Елены в Вильну чрез своих послов дал клятву, что ни сам он, ни кто другой не будет принуждать его жену к переходу в католичество. А между тем лишь только кончились свадебные пиры, как к Елене Иоанновне, один за другим, попеременно, стали являться то латинский епископ Войтех Тобор, то францисканские монахи, то доминиканские, с целию уговорить ее перейти в католичество. А два года спустя после прибытия Елены в Вильну сюда приехала с двумя дочерьми мать Александра и помещена была в одних комнатах с невесткою.
Будучи ревностною католичкою, свекровь, как это видно из писем Елены к отцу, больше всех приставала к ней с требованием принять католичество, а следовательно, и больше всех причиняла дочери Иоанна III неприятностей
[187].
Правда, неисполнение зятем вышеозначенных обязательств сильно волновало тестя, но очень может быть, что это одно не вызвало бы борьбы между ними, если бы не присоединились к сему еще следующие три обстоятельства:
I. Иоанн Васильевич в грамотах к зятю по-прежнему употреблял новый титул и именовал себя «Государем всея Руси», то есть и литовской; так, по крайней мере, в Вильне понимали, да и сам, вероятно, московский князь так понимал; Александр же Казимирович и его советники, согласившись, как мы видели, на признание сего титула во время сватовства, стали снова оспаривать его после брака; а это, так сказать, подлило масла в огонь.
II. Еще не окончились споры за титул, как поступила к Иоанну Васильевичу от его зятя и литовских вельмож целая серия жалоб на набеги русских подданных на пограничные области Литовского государства. По этому поводу назначена была смешанная комиссия, которая нашла, что большая часть жалоб неосновательна.
