В конце 1502 г. Александр Борджиа прислал чрез венгерского посла московскому князю грамоту, в которой просил Иоанна III прекратить борьбу с польским королем и помириться с ним. В этой грамоте, между прочим, папа выставил и причину, побудившую его взять на себя труд ходатайства за Александра Казимировича, именно: так как в сие время турки, нападая на владения европейцев, уводили многих христиан в плен, то, по словам папы, всем государям необходимо жить в мире и согласии, чтобы общими силами отражать врагов Креста Господня, а тем более, прибавляет он, следует дружиться между собою московскому князю и польскому королю, и как родственникам, и как ближайшим соседям Турции.
Иоанн Васильевич, прочитавши эту грамоту, сказал: «Мы с Божиего милостью всегда стояли и будем стоять вперед против поганых и просим Бога, чтобы христианские руки были высоко над ними. А если у нас с зятем война, то не я причиною, а зять и его брат Владислав. Они должны хорошо знать, как и сам папа должен знать, что под Литвою много нашей отчины находится и нам нужно ее взять. Отчина Александра и Владислава собственная Литва». Но в заключение он все-таки согласился помириться с зятем и просил прислать больших послов.
В начале 1503 г. большие послы прибыли в Москву. В числе этих послов находился особый посол от Елены Иоанновны, который привез московскому князю письмо от дочери
[191].
25 марта, то есть в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, заключено было перемирие на шесть лет. Польские послы просили было заключить вечный мир, но Иоанн Васильевич не согласился; ясное дело, что московский князь думал опять начать войну с зятем. В силу этого перемирия за Иоанном III оставался его новый титул, по которому он признавался государем всея Руси, значит, и литовской. Затем польский король обязался не трогать земель московских, новгородских, псковских, рязанских, пронских и кроме того уступал тестю следующие города: Чернигов, Стародуб, Путивль, Рыльск, Новгород-Северск, Гомель, Любеч, Почеп, Брянск, Мценск, Серпейск, Мосальск, Белый, Торопец и другие, числом всех 19. Правда, некоторые из поименованных городов и волостей Иоанн Васильевич по договору должен был бы впоследствии возвратить зятю, но он не возвратил: год спустя зять прислал было послов в Москву напомнить тестю об этом, но тесть не только выпроводил их обратно в Польшу ни с чем, но при этом велел передать королю, что за Литвою еще находятся Смоленск, Киев и многие другие русские города, которые в свое время нужно будет вернуть к Москве.
После заключения перемирия московский князь отправил своих послов к зятю, чтобы взять с него клятву в исполнении договора. Клятва была дана. Тогда, между прочим, Александром Казимировичем дана была еще клятва и в том, что он не будет неволить жены своей к перемене веры. Об этом король писал и римскому папе Юлию II, заступившему место Александра Борджиа, и в то же время просил его разрешить ему жить с «схизматичкою». В 1505 г. действительно папою дано было это разрешение ввиду того, что московский князь уже стар и что старика не стоит слишком оскорблять. Но, очевидно, причина была другая: папа просто боялся за судьбу Литвы и Польши, а следовательно, и католичества в этих странах.
Отношения московского князя к своему зятю, после перемирия, немного только улучшились. Правда, сам тесть не нарушил перемирия и не выступил против зятя, но зато он постоянно подбивал Менгли-Гирея, да и вообще Иоанн III считал это перемирие непрочным и ждал только какого-нибудь малейшего законного повода, чтобы придраться к зятю и снова начать борьбу. Но к великой радости Александра Казимировича и польских панов, грозного соседа скоро не стало: 27 октября 1505 г. Иоанн Васильевич умер.
Положение Литовского государства в последние два года жизни Александра Казимировича. Глинский. Смерть короля. Смерть московского князя не избавила Литовское государство от нападения внешних врагов. Сейчас после кончины Иоанна III на пределы сего государства напали сыновья Ахмата в отмщение за отца. Они опустошили области Слуцка, Новогрудка и Минска. Говорят, что в этот поход татарами уведено было в плен около 100 000 человек. Но едва польское правительство успело опомниться от этого погрома, как крымский хан Менгли-Гирей с войском тысяч в тридцать напал на юго-западную границу Литовского государства и страшно опустошил ее. А вдобавок к этому внутри Литвы произошло волнение, произведенное одним из литовских магнатов, Михаилом Глинским. Глинский был потомок одного татарского князя, перешедшего служить в Литву еще при Витовте. Сначала Михаил Глинский служил германскому императору Максимилиану I и отличился многими воинскими подвигами в Италии; затем он перешел на службу к Александру Казимировичу и поселился в Литве. Александр полюбил умного и энергичного Глинского и сделал его самым близким человеком. Последнее обстоятельство возбудило страшную зависть у остальных литовских магнатов; чтобы очернить его в глазах Александра Казимировича и тем самым лишить Глинского доверия у своего князя, они стали выдумывать на него разные клеветы и между прочим выдумали, будто Михаил Глинский думает овладеть литовским престолом. Насколько последнее обвинение верно, мы хорошо не знаем, знаем только то, что Глинский, узнавши об этом, стал сильно преследовать всех тех лиц, которые казались ему подозрительными. Так, по его настоянию, князь посадил в тюрьму старосту лидского Илинича, а брата виленского епископа, Варфоломея, одного из выдающихся литовских магнатов, и трокского воеводу Забржезинского лишил мест. Но такого рода поступки короля произвели в Литве всеобщее волнение. На Радомском сейме, собранном королем в 1506 г., на него посыпались упреки со всех сторон; но особенно резко осуждал Александра Казимировича виленский епископ; говоря речь свою, он закончил ее такими словами: «Ты клялся пред святым крестом не нарушать привилегий дворян, а теперь забыл клятву, Бог тебя как клятвопреступника накажет!» После сих слов Александр Казимирович, как передает Стрыйковский и иезуит Коялович, был поражен параличом. Но от этих ли слов или от чего другого, не знаем, но только король скоро после Радомского съезда действительно заболел.
А между тем татары, воспользовавшись болезнью короля, снова совершили нашествие на пределы Литовского государства. На этот раз они, предводительствуемые Менгли-Гиреем, разорили Слоним, Волковыск и затем, перейдя Неман, напали на Лидскую область. Опасность грозила самой литовской столице; нужно было поторопиться сбором войска для отражения неприятеля; король поручил это Михаилу Глинскому, с каковою целию и отправил его из Радома в Вильну. Но когда Глинский, прибывши к месту назначения, стал собирать войско, то едва мог собрать 3000 человек, да и эти не хотели двинуться на неприятеля без короля. Поэтому Александр Казимирович, несмотря на свою болезнь, должен был отправиться к войску, куда прибыл в сопровождении жены Елены. По приезде в Литву король увеличил сбор ратников еще на 4000; таким образом составилось ополчение в 7000 человек, с которыми сам король отправился против татар в шесть раз сильнее его. Но прибывши в Лиду, Александр Казимирович так ослабел, что не мог далее следовать; тут он передал начальство над войском своему любимцу Глинскому; написал духовное завещание, в котором назначил наследником брата Сигизмунда и поручил ему свою жену, и затем возвратился в Вильну.
