Обманувшись в расчетах относительно смуты в Москве, а следовательно, и в надежде воспользоваться ею для возвращения городов, захваченных прежними русскими князьями, польский король Сигизмунд I отправил своих послов в Москву напомнить тамошнему правительству, что срок последнего перемирия истекает и что поэтому следует или продолжить перемирие, или заключить окончательный мир; при этом король просил еще, чтобы съезд уполномоченных происходил в пределах его государства, а не в Москве, как до сего времени бывало. Но на последнее русское правительство не согласилось, а потому переговоры не состоялись и начались военные действия, которые продолжались с небольшими промежутками около трех лет. Во время сей последней борьбы Сигизмунд овладел двумя русскими городами: Гомелем и Стародубом, а русские закончили кампанию тем, что 27 февраля 1537 г. под городом Себежем (Витебской губ.) нанесли польско-литовским войскам страшное поражение, результатом которого было посольство от Сигизмунда в Москву для переговоров о мире.
25 марта между польским королем и Москвою было заключено перемирие еще на пять лет. По этому миру Сигизмунд получил Гомель, а русским уступил Себеж и Заволочье; пленные опять не были разменены и снова должны были томиться в плену.
В 1542 г. опять продолжено было перемирие на тех же условиях, а в 1545 г. Сигизмунд I передал управление своим государством сыну Сигизмунду-Августу.
Положение православия и русской народности в Литовском государстве при Сигизмунде I. Статут Литовский. Сигизмунд I был одним из лучших королей Польско-Литовского государства: деятельный, умный, серьезный, чуждый фанатизма, он всю жизнь свою искренно заботился о благе подданных без различия их национальности и вероисповедания
[196]. Свобода совести, или свобода религиозная при Сигизмунде I была полная. Правда, при нем не был отменен закон, воспрещающий православным строить и починять церкви, но он только, как видно, существовал на бумаге: известно, например, что князь Константин Иванович Острожский после Оршанской битвы построил в г. Вильне вместо сгоревших две каменные православные церкви – Св. Троицы и Св. Николая
[197]. Шестьдесят лет спустя, после смерти его, когда на польско-литовском престоле был Сигизмунд III, известный фанатик, русский народ вспоминал о Сигизмунде I как о правителе, который обогащал русские церкви и монастыри наравне с католическими. Но при этом мы все-таки должны оговориться, что вышеозначенными действиями Сигизмунда I по отношению к православно-русскому населению руководили не столько гуманные и христианские чувства, сколько верно рассчитанный политический такт и государственная мудрость: Сигизмунд I отлично понимал, что начни он преследовать православие, стесни религиозную совесть русских, то не замедлят повториться те явления, какие наполняют царствование двух его предшественников, то есть переход из Литовского государства русских князей и бояр к московскому князю, а это повело бы к громадным территориальным потерям. Там же, где Сигизмунд I видел, что русские князья и бояре, в случае притеснения, не решатся бежать к Василию III, по причине отдаленности, религиозная нетерпимость и при нем существовала во всей своей силе; так, например, в Галиции положение православных было очень похоже на положение христиан в Турции. Там, то есть в Галиции, православные не имели права свидетельствовать на суде против поляков-католиков; на них наложена была поголовная подать за «схизму» (православие); строго запрещалось, «дабы не осквернить святыни», православным входить в костелы даже в тех случаях, когда они, вместе с латинами, составляя братство, отправлялись, по поводу какого-нибудь братского праздника, в католические храмы на богослужение; при этом православные обыкновенно останавливались в оградах до выхода ксендзов
[198]; наконец, во всей юго-западной России с православных бралась «десятина» в пользу костелов и латинского духовенства.
Сигизмунд I, зная могучее влияние православного митрополита на русский народ, старался, по возможности, ладить с ним и удовлетворять его просьбам и нуждам. Так, между прочим, он по просьбе православно-русского митрополита Иосифа II Солтана: а) подтвердил привилегии своих предшественников – Витовта, Казимира и Александра – на свободное отправление церковного суда и беспрепятственное пользование церковными доходами; б) разослал окружную грамоту всем войтам, бургомистрам и радцам, чтобы они, под страхом строгой ответственности, не скрывали и не оказывали покровительства тем православным, которые не ходят на исповедь к своим священникам и не желают крестить детей по восточному обряду; в) запретил указом отнимать земли у православных монастырей и вообще делать насилия им светскими людьми; г) разрешил возобновить некоторые православные обители и между прочим в Киеве Златоверхне-Михайловскую и Межегорскую, и д) дозволил митрополиту Иосифу II Солтану открыть духовный собор в Вильне.
Собор этот составляет важную административную меру, предпринятую русским духовенством для ограждения православной церкви от латинства в Литовском государстве. Собор открыт был 25 декабря 1509 г., а кончился 15 января. Заседания происходили под председательством митрополита Иосифа II Солтана. На сем соборе присутствовало 7 епископов: владимирский и брестский Вассиан, смоленский Варфоломей, луцкий и острожский Кирилл, полоцкий и витебский Евфимий, туровский и пинский Арсений, перемышльский Антоний и холмский Филарет
[199]. Кроме епископов на соборе было еще 7 архимандритов, 6 игуменов и 7 протоиереев. На этом соборе выработаны были следующие правила и потом введены в церковную практику: а) под страхом проклятия и отлучения от церкви запрещалось за деньги получать церковные должности; б) постановлено было возводить в сан священника людей только достойных по нравственной жизни, недостойных же не возводить, хотя бы об этом просил и сам король; в) запрещалось принимать священников из чужих епархий, если у них нет отпускной грамоты прежнего епископа; г) определено было не допускать к священнодействию неженатых священников, а если кто из неженатых желает священнодействовать, то пусть идет в монахи, в противном случае приписывается к мирянам, и д) наконец, положено было: что князья и паны в своих владениях не имеют права отнимать церкви у священников без объявления вины его епископу и без особого суда над ним по этому обвинению.
