Я скривилась, возложив прохладную ладонь себе на шею.
Джон велел мне следовать за ним.
Поднимаемся по лестнице на второй этаж.
Когда мужчина отпер дверь, я недоуменно посмотрела на Хэнтона. Вошла в комнату, и стало совсем неловко.
— Это же твоя спальня, — осторожно заметила я.
— Тебе не о чем беспокоиться, — спокойно сказал Джон. — Располагайся.
Я прошла в комнату. Осматриваюсь. Эти ковры, эти окна… постель, навеяли массу воспоминаний, некоторые даже вгоняют в краску. В смятении смотрю на Хэнтона.
— Ложись в постель, — сказал Джон. — Ужин тебе принесут в комнату.
Мужчина вышел, тихонько прикрыв за собой дверь.
Когда я осталась в комнате одна, первым делом пошла в ванную, чтобы смыть с себя грязь Стилдона. Я бы хотела смыть с себя даже воспоминания.
Потянулась к сережкам, чтобы снять их, не сразу вспомнив, что все мои украшения остались на раскаленном солнцем юге: браслет, серьги, часы. Я отдала Стилдону даже машину. Едва не отдала собственную жизнь…
Я провернула вентиль крана, на меня полилась приятная вода.
Теплый душ. Какая радость!
Я могу прямо сейчас ощущать, как мои чувства приходят в порядок. Даже боль в теле стала тише. А когда былой груз напряжения был сброшен, я упала на кровать, обессиленная событиями этого непростого дня.
Я не могу радоваться обнаруженной нефти, у меня не получается страдать из-за ужасных событий в Новом Стилдоне, я могу думать только о своем возвращении…
Вопросов возникло в голове немыслимо много — только вопросы и никаких ответов. Что именно спровоцировало новое путешествие и что стало причиной почти мгновенного возвращения обратно?
Стресс?
Удар по голове?
Нефть?
Или дело в воспоминаниях?
За окном солнца больше нет, стало совсем темно. Сгустились черные тучи. Посыпалась морось.
Я закуталась в мягкие белые простыни. По щеке стекла слеза…
«Мама», — в мыслях вижу ее лицо, ее тревогу и вспоминаю запах ее парфюма. Я никогда не смогу перестать скучать по ней и по отцу.
Я страдаю сейчас без родных и буду страдать, оказавшись рядом с ними.
Сейчас мне страшно, оттого что, быть может, я никогда больше не увижу ни мать, ни отца, а если повезет случиться этому, то буду страшиться мысли, что никогда больше не вернусь сюда, в этот удивительный и нелепый мир, где останутся Джон Хэнтон, Клайд Коллинс, Ева Нельсон.
Еще здесь останется новая, построенная и заслуженная мною жизнь, какой бы тяжелой и несправедливой она ни казалась…
Это уже моя жизнь.
Я устала. Закрыла глаза и очень скоро под монотонный шум теперь уже сильного дождя заснула.
Глава 11
Мне снилась прохлада снежных гор, красота, что открывается на вершине облаков. Чувство такое, будто мне принадлежит весь мир. Это не сон, это далекое воспоминание, словно феникс из пепла восставшее в глубинах моего сознания.
Мне снилось воспоминание о жизни, какой она у меня была когда-то.
Раньше я никогда не думала об этом. О том, что чувствовала среди снежных гор и ветров… Понимаю и ценю это только теперь.
Окажусь ли я когда-нибудь снова в тех местах?
Будет ли со мной современное снаряжение или в моем распоряжении будет только то, что предлагает мне эпоха пятидесятых?
Медленно поднимаюсь с кровати, чувствуя на губах легкую улыбку. В душе ощущается то, что допустимо назвать покоем.
На столе остывший бульон и сладкий чай.
Я с удовольствием наслаждаюсь едой, не особо задумываясь о том, как долго продлился мой сон. Я заслужила отдых.
За окном все еще моросит дождь.
Мысли мои опять обратились в прошлое.
Мою прежнюю жизнь нельзя назвать скучной, ее заполняли любимые люди, путешествия и работа. Скучной ее действительно нельзя назвать и тем не менее она была именно такой. Я так помню. Я так чувствую.
Одни и те же люди.
Постоянные маршруты.
Однообразная работа.
Всегда одинаково. Годы.
Я думала, что такая жизнь мне нравится. Выходит, что нет.
Жизнь самым странным и в то же время самым удивительным способом привела меня в чувство.
Теперь я здесь. А здесь все по-другому.
Дверь открылась, и в комнату вошла молодая женщина в белом медицинском халате.
— Вы проснулись и даже позавтракали. Очень хорошо, — сказала она с доброй улыбкой на лице. Женщина говорит с легким акцентом, но с каким, мне непонятно.
— Кто вы? — спрашиваю я.
— Долорес Дэвидсон. Я буду присматривать за вами.
— Вы сиделка?
— Можно и так сказать, — распахнув шире шторы, улыбнулась мне она. — Как вы себя чувствуете?
Недоверчиво смотрю в приятное лицо женщины и не сразу отвечаю:
— Лучше.
— Вас не тошнит?
— Нет.
— А как ваша шея?
— Все хорошо, — солгала я.
— Это очень хорошо. Старайтесь как можно меньше ее нагружать.
Женщина вынула из стола белую коробку с медикаментами. Содержимое маленькой прозрачной ампулы втягивает в шприц.
Пока женщина занята, надеваю брюки.
— Нет-нет! Вы останетесь в постели, — возразила миссис Дэвидсон, а я накинула себе на плечи рубашку. Застегиваю ее. — Мисс Лоуренс, вы слышите, что я вам говорю? Немедленно снимите с себя одежду и возвращайтесь в постель.
Проигнорировав требование сиделки, спрашиваю:
— Где Хэнтон?
— В доме. Мне его позвать?
— Нет. Я сама его найду.
— Нет, мисс Лоуренс, вы должны остаться здесь! — строго сказала женщина, в протесте выпятив перед собой ладонь. — Я настаиваю.
— Я тоже, — спокойно ответила ей я. Вышла из комнаты. Миссис Дэвидсон едва поспевает за моим шагом.
Без стука я распахнула дверь в кабинет Хэнтона. Его там не оказалось.
— Бога ради, он в гостиной, — взвизгнула маленькая женщина, когда я направилась дальше по коридору. Теперь я спускаюсь по лестнице.
— Непривычно видеть тебя вне рабочего кабинета, — говорю я, когда нашла Джона в кресле в гостиной. Газета уже сложена перед ним. Этот мужчина был готов к моему появлению здесь, уже заслышав громкие причитания миссис Дэвидсон.
— Мистер Хэнтон, она не послушалась меня, — пожаловалась на меня женщина.
