— Трижды, — сразу и уверенно сказал он. — Возвращение не длилось больше двух часов.
— А потом?
— Все прекратилось.
— Прекратилось, потому что двойник в той жизни… — я запнулась. У меня язык не поворачивается сказать это вслух. Но мужчина понял меня и сказал:
— У Айны с двойником один возраст. К прежней жизни она возвращалась дважды. Совсем ненадолго.
Вернулся мужчина в белом смокинге и поставил на стол горячий чай. Я даже не взглянула на вежливого служащего. Я смотрю на судью, а он отвечает мне тем же.
Не до конца понимаю природу своих эмоций. С одной стороны, я безумно рада, что в этой истории с перемещениями появилось хоть какое-то понимание происходящего. А с другой… Теперь я знаю — мое окончательное возвращение к прежней жизни едва ли состоится. Отсюда возникла болезненная тоска, оттого что теперь я знаю — настанет день, когда вернуться будет уже невозможно. Родные мне люди останутся только в моих воспоминаниях.
В экипаже такси я возвращаюсь в особняк Джона.
С некоторым удивлением обнаружила, что высокие стальные ворота во владения Хэнтона оккупированы репортерами. Их здесь два десятка, не меньше.
Машина сбавила ход и совсем остановилась. Ворота перед нами открывают с трудом.
Я вздрогнула, когда репортер выкрикнул мое имя, возникнув у окна автомобиля.
— Анна Лоуренс! — крикнул другой, хлопнув ладонью по стеклу.
В следующую секунду перед стеклом взорвалась фотовспышка.
Репортеры окружили машину. Они кричат что-то, связанное со Стилдоном, бесконечно выкрикивая при этом мое имя.
Когда ворота открыли полностью, машина проехала через внутренний двор к дверям особняка.
Я посмотрела через плечо, с облегчением обнаружив, что репортеры остались за пределами высоких ворот. Во двор этим людям проникнуть не удалось.
Я заплатила водителю такси и отпустила машину.
Недалеко стоит «Прайд» Хэнтона. Водитель тщательно трет кузов тряпкой, чтобы машина блестела на солнце еще ярче. Замер, когда увидел меня.
Я сразу отвела взгляд и поднялась по широкой лестнице.
В светлом холле особняка меня коротко поприветствовал дворецкий. Он лично проводил меня в тихую и пустую гостиную, на ходу распорядившись приготовить для меня чай.
Хмуро поблагодарив мужчину в черном фраке, ленивым шагом приближаюсь к камину. В нем все еще горят красные угольки, как если бы его затушили только к утру.
Для чего меня привели в гостиную? Пить чай? Совсем нет.
Скоро здесь появится Джон Хэнтон и потребует от меня ответы, которые я дать ему не смогу.
И все равно…
Я должна объясниться перед ним. Мне снова предстоит его в чем-то убеждать.
Меня это страшно злит!
Послышались твердые шаги. В гостиной появился Джон.
— Где ты была все это время? — сразу потребовал от меня мужчина.
Я медленно обернулась к нему.
— И тебе здравствуй, Джон, — улыбнулась я, напомнив ему о вежливости — в точности, как он иногда любит напомнить мне о ней. Спокойно смотрю в злой огонек его глаз. Говорю серьезно:
— У меня были дела.
Взгляд мужчины медленно и недоверчиво скользит по моему лицу. Взгляд серых глаз стал по-особому мрачным, когда переместился к платью.
— Я велел тебе возвращаться, а ты опять нарушила правила, — резко заявил он.
— Моя жизнь не сочетается с форматом твоих правил, Джон Хэнтон! — так же резко и громко объявила ему я. Возникла короткая тишина. Я продолжила, но уже мягче:
— Коллинс здесь не при чем. Моя жизнь изменилась, Джон. Теперь в ней есть Стилдон. Я не стану пренебрегать своими интересами во имя твоих желаний, смею заметить, во многом нелепых!
Джон молчит. Долго.
У мужчины до неприятного проницательный взгляд. Я не люблю этот взгляд.
— Где ты была все это время? — очень спокойно повторил он вопрос. — Это все, что я хочу от тебя знать сейчас.
— Я была на юге Данфорда, в сердце промышленных районов. Жила в арендном доме.
— Зачем?
— Ты хотел знать, где я была последние несколько дней. Теперь ты знаешь, — сказала я. — А вот зачем… Это только мое дело.
В холодных глазах мужчины сверкнула сталь, и я смотрю в эти глаза прямо сейчас.
— Во имя всего хорошего, что есть между нами, остановись, — прошу его я.
Взгляд Джона остается хмурым. Он поднял коробку со стола и вынул из нее сигару. Я смотрю, как Хэнтон поднес сигару к огню, а спустя мгновение из его рта выплыло густое облако дыма.
Смотрит на меня, а я смотрю на него. Мы как заклятые враги по разные стороны баррикад.
— Любить тебя — сущее проклятие, — как брань, высказался Джон.
Мое лицо больше не выглядит решительным. Я часто хлопаю ресницами, изумленно приоткрыв рот.
— Выйди к репортерам, дай им несколько коротких ответов, — добавил он. — Они тебя уже сутки ждут.
Хмурый, мужчина вышел из гостиной.
Я осталась в гостиной совсем одна и даже не шелохнулась.
«Любить тебя…».
Услышать о его чувствах, пусть и в таком скверном контексте, — все равно что сбить меня с ног. Мне вдруг представилось, что я лежу на полу, совершенно не понимая, почему вверх и низ поменялись местами.
Глава 13
Нефть в Стилдоне и рождение компании «Лоуренс нефть» неизбежно привлекли интерес прессы ко мне и к тому, что я делаю. Но ненадолго.
Пресса говорила о Стилдоне неделю, а как-то раз фотоснимок буровой попал на первую страницу ежедневных газет.
Неудивительно.
Нефтяное месторождение в Стилдоне некрупное, подобных ему мест с двумя-тремя нефтекачалками — десятки по всей стране. Так что возникновение новых скважин никого не впечатлило.
А к концу месяца, когда пресса больше не говорила о Стилдоне, я с удивлением обнаружила свое изображение на обложке популярного женского журнала. В брюках и рубашке, я решительно спускаюсь по широкой лестнице банка Илсити, не подозревая, что попала в чей-то объектив! Крепко поджав губы, смотрю строго вперед.
Я узнала этот день. День, когда Алан Лонгер потребовал от меня часть еще несуществующей компании «Лоуренс нефть».
То был скверный день, и теперь он запечатлен на обложке популярного женского журнала «Стиль», который объявил меня номером один среди самых восхитительных женщин страны.
Почти сразу я появилась на первых страницах других популярных журналов.
Обо мне заговорили на телевидении. Обо мне говорят по радио.
