— Искали. Черт возьми, два года искали, — смотрит на меня Алехин, как будто все еще не верит, что я нашелся.
— Вы разговаривайте, я пойду, — Лена встает из-за стола и подходит ко мне, целуя в щеку. Ловлю взгляд Семена. Тот недовольно поджимает губы.
— Что у вас с ней? Серьезно все? — спрашивает он, как только Лену вышла. А сам нехотя ковыряет вилкой в тарелке.
— С Леной? Ничего.
— Вы спите? По ее взгляду я понял, что она на тебя претендует, — усмехнулся друг. Да, черт возьми, у меня есть друг.
— Нет. Не могу. Не знаю, как объяснить, — поднимаюсь и подхожу к окну, за которым уже темнеет.
— А ты попробуй. А то я не пойму. Нужно ли тащить тебя в ту жизнь, в твою прошлую. Может тебе и здесь хорошо, Белов Александр, — хмыкает он.
— Я словно я и не я в тот же момент. Я езжу в область, когда Лена на ночных. Пытаюсь вспомнить. Но не выходит. Мне снится девушка. Все время зовет меня. И да, наверное, по имени, теперь-то я понимаю, что мог его слышать во сне. Военные действия снятся. Взрывы, стрельба. Тут заехал в стрелковый клуб. Ошалел от мысли, что руки помнят винтовку. А с Леной. Два года с ней. Но мы же и спим в разных комнатах. У меня ранение же в грудь было. А такое ощущение, что ниже пояса шарахнули. Мало того, что без памяти, так еще и импотент, — ловлю удивленный взгляд мужика. — Не спал я с Леной. Хотя вижу как ей это нужно. Одинокая ведь. Только не чувствую к ней ничего. Благодарность лишь.
— А что врачи говорят по поводу…
— Говорят, физиологически здоров. Только все проблемы в голове. Словно блок поставили.
— У тебя есть женщина, Бо. И только лишь она знала, что ты жив. Поехали завтра в Германию, — вдруг ошарашивает меня новостью. — На завтра берем билеты, и через три часа ты с ней увидишься. Да и Игнат будет рад до потери пульса.
— Никуда он не поедет, — выдает вдруг появившаяся Лена. — Ты ему веришь? Ты веришь? Ты чист как лист бумаги. Тебе сейчас что хочешь наговорить можно. Я тебе никуда не отпущу.
— Лена, вы говорите сущие глупости, — поднимается Семен. — Зачем мне, по-вашему, врать? Он не девушка, чтобы вывезти за границу и продать в рабство.
— Может, вы его завербуете и отправите воевать. Саш, не верь ему.
— Лен, не Саша я. Слышишь, — устало осел на стул.
Голова гудела так, что готова была взорваться как противотанковая мина.
— Алло, — усмехается Семен, увидев имя звонящего, и выходит в коридор, о чем-то долго разговаривая по телефону. — Ладно. День был не из легких. Но теперь все наладится. Я завтра за тобой заеду. А там по ходу будем разбираться, что к чему. Я безумно рад, что ты жив. Ей богу, рад, — снова появляется на кухне.
Прежде чем уйти он записывает свой номер телефона. А я полночи разговариваю с Леной и пытался объяснить ей, плачущей навзрыд как эта встреча для меня важна. Уснули оба под самое утро. Утро, которое могло вернуть мне мою настоящую жизнь.
Глава 40. Яна
Я жутко устала. И, кажется уже, что сил совсем не осталось.
Но лишь один взгляд на кроватку сына и все отодвигается на второй план. Мой малыш. Лишь им живу и надеждой, что Богдан жив. А он жив, я чувствую. Даже Петрович уже перестал надеяться. Ведь не договаривает мне что-то. Что так влияет на его мысли. Но я точно знаю, что он жив. Но что-то не дает ему к нам вернуться. Каждую ночь перед сном я молюсь и прошу всевышнего вернуть к нам нашего любимого папочку. Он должен знать какое чудо у нас с ним появилось.
Всю беременность я проходила на языковые курсы. Почему то Алехин категорически отказал нам в возвращении домой. Здесь говорит больше возможностей. Только для чего? Не уточнил. Я взялась за вязание. И с помощью Ярика, который настроил мою страничку в соцсети, продаю свои изделия. Это вещи для новорожденных. Даже заказы приходят, и я с удовольствием занимаюсь этим, пока маленький Богданчик спит. Так я его называю дома. Соседка же, местная жительница, малыша завет Даном. На европейский манер. Говорит, что так имя звучит обыденней для их слуха.
Фрау Хофман женщина возрастом чуть за шестьдесят. Бойкая дама. Как то так получилось, что с ней мы быстро нашли общий язык. Оказывается, что ее мать была русской. Поэтому мы с ней общались на родном языке. И малыш к ней тянулся. Фрау заходила к нам в гости и нянчилась с Богдашей. В такие моменты я представляла, как бы моя мама играла бы с внуком.
И вот в такой момент, когда у нас гостит соседка, Петровичу кто-то звонит. За разговор я мало что понимаю. Вижу же, что шифруется. Кидает на меня взгляд и увидев, что я за ним наблюдаю, тут же его отводит.
— Кто звонил? — интересуюсь я, как только Игнат возвращается в комнату.
— Алехин, — отвечает, как ни в чем не бывало.
— Чего хотел?
— Да так, узнавал как у нас дела, — пожимает плечами.
Но я-то вижу, как у него засияли глаза. Я вижу. И то, как подрагивают его руки.
— Посидите с сыночком? — обращаюсь к фрау Хофман. — Я чай приготовлю. Попьем все вместе. А Игнат Петрович мне поможет, — и направляюсь в кухню.
Как только чайник поставлен на плиту входит Игнат.
— А теперь рассказывайте, что случилось? — я не намерена отступать.
— Да чего ты всполошилась? Все прекрасно! — нервно заговорил мужчина.
Я подхожу к нему вплотную и укладываю руки на плечи, слегка их сжимая.
— Я вам не верю, — усмехаюсь. — Вас глаза выдают и легкий тремор рук.
— Не отстанешь, так ведь? — тяжело выдохнул он.
— Нет.
— Богдан нашелся. Но я толком не понял….
А дальше я ничего не слышу. Ничего. В глазах темнеет, в ушах шум, словно рядом взлетает реактивный самолет. Ноги подводят меня, и я оседаю. Но Петрович вовремя меня подхватывает и помогает сесть на стул.
— Ну чего ты? Я же так и знал, что говорить нельзя, — тут же подает мне стакан холодной воды.
— Он жив?
— Да, Алехин смеялся. Рад очень. Значит все хорошо. Обещал на днях его привезти.
— Божечки, — облокотилась на стол и расплакалась. Слезы непрерывным потоком потекли из глаз, капая на белоснежную скатерть.
— Ну, будет, тебе, будет, — гладит по голове как маленькую.
— По какому событию сборище, — домой вернулся Яр.
— Иди, племяша развлеки, а то бедная Сусанна наверное уже устала водить его за ручку по комнате, — отмахивается от брата Игнат.
— Я поеду к нему, — вскакиваю со стула, но мужчина меня тут же усаживает обратно.
— Ага, так тебя и отпустили. Пока Семен ничего не скажет, будем ждать, — строже произносит он.
— Я не могу ждать, — всхлипываю.
— Два года ждала и сейчас пару дней подождешь. Ничего, — садиться рядом.
