— Что вы скажете, если я предложу вам поработать на нас?
— Смотря о какой работе идёт речь.
— О внедрении. Больше пока сказать не могу. Сначала я должна получить ваше согласие.
Макс помолчал. Женщина ждала.
Предложение было заманчивым. Конечно, парень никак не ожидал его получить. Его планы на жизнь не простирались дальше службы в карательном корпусе и почётной отставки по выслуге лет. С другой стороны, оказаться в инвалидном кресле он тоже не собирался. Всё течёт, всё меняется. Жизнь вносит свои коррективы, так сказать.
— А что, если я соглашусь, а потом передумаю? — спросил Макс.
— Уверена, вы понимаете, что это будет означать, — отозвалась Мария-Анетта с холодной улыбкой.
— Думаю, да, — Макс снова помолчал, потом сказал:
— К сожалению, пока что я не могу даже ходить.
— По этому поводу я тоже хотела вам кое-что сообщить, — агент ЧО сделала короткую паузу. — У нас есть средство, которое может восстановить вашу двигательную систему. Я имею в виду, что оно есть у Чрезвычайного Отдела. Наша внутренняя разработка, предназначенная только для агентов. И то не для всех. И вы его получите, если согласитесь работать на нас.
Макс усмехнулся. Его не искушали, нет. Откровенно покупали. К счастью, он почти хотел продаться. Не только ради того, чтобы снова ходить. Стать частью ЧО — разве это не мечта для человека, выбравшего своей профессией опасность и риск?
— Я думал, достижения медицины в равной степени доступны всем жителям Содружества, — с иронией заметил парень.
Мария-Анетта только молча улыбнулась в ответ. Её сейчас не интересовала полемика. Женщине требовалось решение.
— Ладно, я согласен, — сказал Макс, убрав пальцы с рычажка и положив ладони на бесчувственные колени.
— Уверены?
— Да. Конечно, — Макс кивнул.
— Вы полностью осознаёте, что ваша служба в Чрезвычайном Отделе может быть и даже непременно будет сопряжена со смертельной опасностью?
— Разумеется. Что я должен делать?
— Для начала подписать вот этот документ, — агент ЧО ловко достала из папки листок с печатным текстом и, подавшись вперёд, положила его Максу на колени.
Парень взял его и внимательно прочитал. Общий смысл сводился к тому, что он, лейтенант Агранов, даёт согласие не разглашать секреты и всё в том же роде.
— Где я должен подписать?
— Вот здесь, — Мария-Анетта любезно протянула Максу ручку.
Он поставил свою непритязательную подпись и вернул листок женщине.
— Отлично! — она убрала расписку в папку и поднялась со стула. — Сейчас я должна вас покинуть. Мы опять увидимся через три дня. Надеюсь, к тому времени вы уже будете твёрдо стоять на ногах, — женщина улыбнулась на удивление тёплой улыбкой и, коротко кивнув на прощание, двинулась к выходу.
Макс молча провожал её взглядом, пока она не скрылась за дверью. Потом некоторое время сидел, погрузившись в размышления. Больше всего его задело, что он, пострадавший во время военной операции, должен покупать своё выздоровление. Это казалось Максу чудовищно несправедливым. И не важно, что, по сути, он получил повышение, да ещё какое. Многие хотели бы оказаться на его месте. Очень многие.
Парень знал, как и все в Солнечной Системе, что ЧО пользуется любыми средствами для достижения своих целей, но всё же испытывал неприятное чувство, которому ему трудно было дать название. «В конце концов, они могли просто предложить, — подумал Макс, поворачивая инвалидное кресло навстречу рассвету. — Я бы согласился».
Глава 22
— Лейтенант Агранов?
Приоткрыв глаза, Макс увидел молодое лицо врача. Он знал, что доктору Ковалевскому давно стукнуло шестьдесят, но на вид ему нельзя было дать и тридцати — местное светило медицины являл собой яркий образец последних достижений пластической хирургии и наноомоложения.
— Как вы себя чувствуете? — спросил врач, внимательно вглядываясь в лицо Макса.
— Хочется спать.
— Это хорошо, — Ковалевский ловко оттянул вначале одно веко, а затем другое. — Мы дали вам наркоз. Скоро он подействует.
— Зачем? — Макс с трудом ворочал языком.
Над глазами и за ними словно скопилось по несколько килограмм горячего железа, которые давили, причиняя тупую боль при каждом движении.
— Вам предстоит операция, после которой вы снова сможете ходить. Вы понимаете?
— Это та самая?
— Думаю, да, — ответил врач с лёгкой профессиональной улыбкой. — Вы готовы?
Макс через силу моргнул. Конечно, он был готов. Что ему оставалось?
— Тогда начнём, — врач выпрямился.
Его отдалившийся силуэт размылся, голос стал в несколько раз тише. Вокруг появились ещё какие-то фигуры, и Макс почувствовал, что его передвигают. Он закрыл глаза. Хотелось прийти в себя уже здоровым. И пусть тогда ЧО требует от него всего, что захочет!
***
Бесконечно длинные и неимоверно запутанные коридоры и переходы военного училища были забиты гудящими курсантами. Пора экзаменов пришла как всегда неожиданно, и многие ещё дочитывали наспех взятые у товарищей конспекты. Макс сидел на семнадцатом этаже в глубоком коленкоровом кресле непонятного цвета и рассматривал развешенные на стенах учебные стенды. Ему предстоял экзамен по прицельной стрельбе, и поэтому волноваться было не о чём — Макс считался самым метким стрелком на курсе. Из пятидесяти мишеней он за тридцать пять секунд выбивал сорок семь, а за сорок — все. Экзамен принимал инструктор Кунц — высоченный немец с яркими голубыми глазами и вечно взъерошенными чёрными волосами. Он сильно хромал на правую ногу — результат стычки с уранийцами. Почему-то даже современная медицина оказалась бессильна исправить это. А может, хромота была психосоматической. Так или иначе, после этой травмы Кунц больше не мог участвовать в боевых действиях и поступил в Федеральное лётное училище на должность инструктора по прицельной стрельбе.
Макс не сомневался, что сдаст экзамен блестяще. Разве что его паралич разобьёт неожиданно. И всё же повод для волнения имелся: тех, кто удачно сдавал стрельбу именно в том кабинете, перед закрытыми дверями которого сидел Макс, принимали в корпус Карателей. Это означало, что экзамен был необычным и, возможно, на нём испытывалась не только меткость. Макс думал о том, сумеет ли он, если потребуется, принять правильное решение. В то же время парень знал, что очень немногим удавалось получить возможность сдавать стрельбу именно здесь, поэтому он чувствовал себя в какой-то мере избранным. Но исключительность ещё предстояло доказать.
— А, курсант… — появление Кунца прервало размышления Макса о собственном везении. — Как ваша фамилия? — немец заглянул в маленький плоский терминал, который держал в руке. — Агранов?
