И командир «Чёрного ангела» решил ещё над Гренландией, что «достичь Берлина не представляется возможным». Почему? А потому что Северное море плотно просматривается германскими радарами, и после атомных ударов по Ниигате и Сен-Мартену там и муха не пролетит – тевтоны сбивают всё подряд, подозрительное и не очень. «Призрак» – машина живучая, с большой высотой полёта, с приличной скоростью и с мощным оборонительным вооружением, но против целой стаи германских истребителей ей не устоять: заклюют, как вороны одинокого коршуна. Полковника Тиббетса такой исход не устраивал категорически – мертвецам деньги уже ни к чему. И поэтому – Лондон: полёт над Ирландским морем куда безопаснее полёта над морем Северным. И командир «Чёрного ангела» изменил курс, минуя Исландию и направляясь прямиком к британским берегам. Для командования мы что-нибудь потом придумаем, решил он, а сейчас главное – выйти живыми из этой атомной передряги.
Однако «Чёрному ангелу» не повезло: над Северной Атлантикой его курс пересёкся с курсом английского противолодочного самолёта, выслеживавшего в океане американские субмарины. Видимость была превосходной, и бдительный бритт заметил странный самолёт, шедший на большой высоте. Тиббетс увеличил скорость, уходя от непрошенного соглядатая, но обогнать радиоволны он не мог при всём желании. Британец радировал на базу, и над Ирландским морем «призрака» встретили германские дальние истребители.
Сколько их было, полковник не считал – не до того. Пробивая облачный слой, Б-35 забирался на предельную высоту, но «крестоносцы» не отставали: они вынырнули из-под облаков вслед за ним, и их спаренные подкрыльевые ракетные установки не предвещали ничего хорошего. И бежать было некуда – тевтонские истребители взяли «летающее крыло» в кольцо.
Бой был коротким. «Летающее крыло», издырявленное 30-мм снарядами и ракетами, загорелось и пошло вниз, вращаясь неправдоподобно громадным листом неведомого дерева. Но до воды падший «ангел» не долетел: на высоте двухсот метров он исчез в чудовищной вспышке ядерного взрыва.
Командование американских ВВС, памятую историю с «ленивой» бомбой «Великого артиста» и не желая, чтобы секретное оружие попало в руки противника, внесло изменения в схему активации бомбы – после снятия всех предохранителей она взводилась и в любом случае должна была взорваться на заданной высоте (независимо от того, сброшена она или нет). Экипаж «Чёрного ангела» об этом не известили…
Атомная бомба, носившая нежное имя «Фанни», не досталась врагу – она взорвалась, испепелив бомбардировщик и пару «крестоносцев»
[67]. Но ядерный гриб в Ирландском море сообщил раджерам о том, что за груз был на борту сбитого американского самолёта, а зачем этот самолёт летел в Европу, догадаться было несложно.
Провал миссии «Чёрного ангела» Рузвельт воспринял болезненно. Президент США, глава великой державы, ведущей многолетнюю изнурительную войну против всего мира, человек незаурядного ума, не был ни глупцом, ни наивным юношей. Он не обольщался, понимая, что атомный взрыв над Берлином не только не заставит Германию сложить оружие, но даже не нанесёт кайзеррейху сколько-нибудь ощутимого ущерба. Скорее наоборот – этот взрыв давал тевтонам полное право применить против американских городов любое оружие массового уничтожения: око за око. Зная всё это, Рузвельт шёл на огромный риск не ради демонстрации мощи американского атомного оружия, тем более что мощь эта, как показал удар по Сен-Мартену, была отнюдь не всесокрушающей.
Целью для «Чёрного ангела» был не Берлин как таковой, а берлинский дворец на острове Шпрееинзель на реке Шпрее – резиденция германских императоров. Б-35 «Призрак» летел через океан одиноким убийцей (идея массированного налёта была отвергнута в ходе обсуждения плана операции) ради физического уничтожения одного-единственного человека – кайзера Вильгельма Третьего. Эта смерть должна была расчистить дорогу к трону другому человеку, на которого возлагались большие надежды. Вылет «Чёрного ангела» откладывался трижды – нужна была уверенность в том, что кайзер находится в Berliner Stadtschloß
[68], – но всё оказалось напрасным: «призрак» до Берлина не долетел.
Вторая половина июля 1945 года оказалась для Франклина Делано Рузвельта «чёрным временем» – плохие известия следовали одно за другим. Массированный налёт авиации континенталов вызвал большие разрушения в Норфолке и Ньюпорт-Ньюсе (были потоплены несколько боевых кораблей и серьёзно повреждены верфи и доки), Вашингтон подвергся ракетному обстрелу (одна из тевтонских ракет взорвалась на лужайке перед Белым Домом), а войска союзников перешли в наступление на Панамском перешейке – они форсировали канал, и хотя «линия Рузвельта» не была прорвана, положение становилось угрожающим. И в довершение всего в конце июля на стол президента Соединённых Штатов Америки легла бумага, по прочтении которой Рузвельт ощутил леденящий холод, ползущий к сердцу.
Пересиливая дрожь, президент снова взял белый лист, лежавший перед ним на столе, и пробежал глазами текст. «По уточнённым данным разведки, – автоматически фиксировало сознание, – двадцать второго июля Россия произвела атомный взрыв под Семипалатинском, а двадцать третьего июля Германия испытала своё атомное устройство к северной части Норвегии. Не подлежит сомнению, что наши противники создали ядерное оружие и уже в самом скором времени получат его образцы, пригодные для боевого применения».
– Это конец… – прошептал Франклин Делано Рузвельт.
* * *
Несколькими месяцами раньше (весна 1945 года)
«Да, – думал генерал Уильям Донован, глядя на сидевшего перед ним человека, – умеет старый Эйб Долл подбирать людей, этого у него не отнимешь».
Генерал Уильям Джозеф Донован
Человека, державшегося в кабинете главы американской стратегической разведки с тем чувством внутреннего достоинства, которое свойственно людям, сознающим свою значимость, звали Льюис Гэллап. Ему было около шестидесяти, но выглядел он гораздо моложе: поджарый и сухощавый, он походил на хищника, приобретшего жизненный опыт, но не утратившего убийственного умения вонзать свои ещё не затупившиеся зубы в чужую плоть. Этот человек работал на АБС и лично на главу этой Ассоциации мистера Эйбрахама Долла, выполняя самые щекотливые поручения «капитанов большого бизнеса» по всему миру и числясь при этом «независимым коммивояжёром» или сотрудником некоего фонда с крайне неопределённым названием, не имеющим ничего общего с истинными целями и задачами этого фонда. И никто иной, как сам мистер Долл «уступил» Гэллапа Доновану со словами «Есть у меня для тебя, Билли, подходящий парень».
