– Не думаю. Эта любовь измотала меня, опустошила.
– Отчасти, мне кажется, вы сами виноваты. Вы отдали Анну в жены своему другу. И все эти годы терзались сами и терзали ее.
– Да! Это была самая большая ошибка… Но не всегда знаешь, как правильно поступить и к чему это приведет. На тот момент я не мог навсегда расстаться с ней. Даже думать об этом боялся.
– И поэтому устроили ее встречу с Антоном.
– Да, поэтому.
– Я вас понимаю теперь.
– Но почему вы начали так издалека? Какое отношение имеют те события к нынешним?
– Любой поступок влечет за собой последующий, а их череда приводит к определенному результату.
– Хорошо, продолжайте.
– В результате этой, как вы считаете, невзаимной любви, вы начали сознательно разрушать себя и попали на зону. Каким-то невероятным, чудесным образом вам удалось оттуда нелегально выйти.
Сергей кивнул.
– Кто вам помог? – спросила я. – Кто привез вам деньги для взяток?
– Этого я вам сказать не могу, – твердо сказал он.
– Сколько стоило ваше освобождение?
– Не понимаю, к чему эти вопросы?
– Для восстановления пробелов в добытой информации.
– Я отвечаю на ваши некорректные вопросы исключительно из уважения к Анне.
– Ну хотя бы так…
– Мое освобождение мне стоило девять миллионов рублей.
– А как можно было на зону пронести такую кучу денег?
– Эти деньги хранились на четырех пластиковых карточках.
– Почему на четырех?
– Деньги были разбиты на пять миллионов, три, один и один. Так было удобнее действовать по обстоятельствам.
– Сколько вы дали в общак?
– Пять.
– А доктору?
– Сначала предлагал три. Потом сторговались за четыре.
– Может, вы напрасно отдали в общак сколько денег?
– Нет, если бы я им не заплатил, для меня бы не было «зеленой дороги». Оттуда мне давали указания, как и что делать. И все прошло безупречно.
– Вы не искупили вину за смерть сбитой вами девушки, вас это не беспокоит?
– Вы пришли меня воспитывать? – спросил Сергей.
Нужно отдать должное его выдержке. Он был невозмутим.
– Нет. Пытаюсь понять.
– За то, что я совершил, мне нет прощения. И неважно, отсидел бы я свой срок до конца или нет, это останется со мной на всю жизнь.
– Значит, в тюрьме вы проанализировали свою жизнь и поняли, что все зло от Антона? Вы возненавидели его.
– Давайте я сам расскажу! А то от ваших умозаключений коробит.
– Хорошо.
– Когда Анна по непонятной мне причине расторгла предстоящую свадьбу, я почти сошел с ума. Что я только ни делал, чтобы вернуть ее! Я не мог понять, в чем виноват. Пытался примириться. Но чем активнее я настаивал, тем больше она избегала меня. Ее поведение было нелогично, не поддавалось объяснению. Я решил, что это состояние связано с беременностью, а позже – с потерей ребенка. Я верил, что она одумается и вернется ко мне, но Анна была непреклонна. Я понимал, что в любой момент могу потерять ее навсегда. Встретит какого-нибудь парня, уедет, и я никогда ее не увижу. Этого я вынести не смог бы. Тогда все разрешил случай. Мы шли с Антоном. Впереди я увидел Анну, я обратил на нее его внимание и решил: будь что будет. Я не думал, что у них дойдет до свадьбы. Я лишь хотел быть рядом с ней. Но так случилось, что Антон влюбился. Их знакомство обернулось долгими годами брака. Антон во всех отношениях достоин ее, но Анна не выглядела счастливой. Я при любой возможности просил ее вернуться ко мне, но тщетно. Эти годы прошли как во сне. Я боролся с чем-то, чего не понимал. Я выдохся, устал. Чтобы окончательно не впасть в депрессию, я начал играть в казино. Первое время меня это занятие бодрило, появился адреналин и ощущение прежней жизни, когда мы любили друг друга с Анной. Это состояние было искусственным и через время прошло. Я играл уже по инерции и жил, ничего не видя вокруг. Возможно поэтому я и не заметил ту девушку, которую сбил. Она какое-то время была жива и умерла у меня на глазах. Я навсегда запомнил ее непонимающий и осуждающий взгляд. Это непередаваемый кошмар, неискупимое чувство вины. Как я ни каялся перед ее родителями, они не простили меня. Да я бы и сам не простил, если бы кто-то убил моего ребенка, пусть и не специально. Ее мать была убита горем, а отец жаждал мщения. Он говорил, что мы все – одна «шайка», и всем нам не жить. Я его понимаю, очень понимаю. Если бы я только мог перемотать время назад и не задеть его дочь! Я смирился со сроком, который мне дали, с колонией и со злым роком, который преследует мою семью. И как ни странно, меня отрезвила колония. По ту строну прежняя жизнь предстала в ином свете. Я понял, что не нужно было требовать от Анны то, чего она не могла или не хотела мне дать. Что мои чувства к ней – уже ценность, независимо от того, отвечает она мне взаимностью или нет. Что Антон не гад и похититель чужих женщин, а тоже не самый счастливый человек, потому что Анна по-настоящему не любила его. Я это понимал. Наверное, эта женщина не способна дать то, что от нее хотят. Хотя я помню ее совсем другой – живой, жизнерадостной, а сейчас она как манекен. (При этом слове меня передернуло.) В общем, я оценил то, что осталось на воле. Наверное, к этому приходят все заключенные. То, что раньше казалось естественным, стало запретным, и невероятно ценным – это свобода. Любить или не любить – решаешь сам, идешь куда хочешь. Делаешь, что посчитаешь нужным, сам распоряжаешься своим временем и сам строишь свою жизнь. Я бы отбыл свой срок до конца, хотя жажда свободы и была непреодолимой. Но к побегу меня подтолкнул случай. Однажды ночью, почуяв чье-то присутствие, я проснулся и едва успел перехватить руку с заточкой, поднесенной к моему горлу. Мне удалось отбросить нож, а убийца убежал. Я рассмотрел лишь силуэт на фоне слабого освещения. Я осмотрел все нары, но все спали или притворялись спящими. Утром я поговорил с зэками, и мне дали понять, что если было покушение, то это неспроста. Скорее всего, кто-то «заказал» меня. Вот тогда и созрела мысль – бежать. Начал наводить справки, просил свести меня с нужными людьми. За деньги обещали помочь. А дальше вы знаете.
– Вы обратились за помощью к своим друзьям?
– Хитрите? – спросил Сергей. – Хотите во что бы то ни стало узнать, кто мне помог?
– В общем, да, – не стала я врать.
– Нет. Я не стал обращаться к друзьям: просить Антона мне не позволяла гордость. Максим слишком меркантильный, чтобы помогать бескорыстно. Виталий не совсем надежный. Он мог случайно где-нибудь напортачить.
– Боже мой, так кто же остается?! – вскричала я.
– Думайте сами. У вас это неплохо получается.
– Спасибо! Ничего не придумывается, – сокрушалась я.
