Он добавляет, что при некоторых условиях мог бы найти «совершенно естественные психологические объяснения», влекущие людей поступать по законам морали. «Но, – заключает он, – я ничего об этом не знаю. Почему я (как, кстати, и шестеро моих детей) всегда стремлюсь вести себя достойно – это для меня совершенно непонятно»
[162].
Быть может, биография Фрейда говорит громче, нежели его слова. Быть может, стремление «поступать достойным образом», которое он в себе видел, указывает, что закон, по словам апостола Павла, «записан на их сердцах». Либо, как это недавно начали признавать отдельные ученые, такое стремление вести себя достойно, – это адаптивный механизм, вошедший в наши гены без божественного вмешательства
[163].
И Льюис, и Фрейд стремились следовать нравственному закону. Но Фрейд, оценивая себя, сравнивал себя с другими и приходил к выводу, что он «лучше большинства». Льюис же сравнивал свои поступки с требованиями нравственного закона, и его «отталкивали» иные «кошмарные вещи», присущие его «собственному характеру». Это помогало ему чувствовать потребность в помощи других и было одной из многих причин отказа от атеизма и перехода к духовному мировоззрению.
4. Великий переход
Где путь к реальности?
Думая о духовном мировоззрении, и Льюис, и Фрейд формулировали самый важный вопрос: истинно оно или нет? Фрейд признавал, что религиозные «сказки» могут нести утешение, но утверждал, что в долгосрочной перспективе они только порождают проблемы: «На такое утешение нельзя положиться. Опыт учит нас, что мир – не детский сад»
[164]. Это заставляет задуматься над тем, как духовное мировоззрение на нас влияет? Затрудняет оно наши действия или, наоборот, обогащает нас? Дает ли оно ресурсы, которые делают наши краткие дни жизни на земле более осмысленными? Оно не истинно, говорит Фрейд, и потому не помогает. Если в основе жизни иллюзия, ложная предпосылка, жить труднее. Лишь правда поможет не убегать от суровых реалий жизни. Льюис же, напротив, утверждает, что самый важный аспект реальности – это наши отношения с Тем, Кто нас создал. Пока они не установлены, никакое достижение, никакая слава или удача не дадут нам радости. Кто же прав? Прежде чем мы изучим аргументы и соответствующие страницы биографий двух знаменитых мыслителей, следует поговорить о том, как Льюис изменил мировоззрение. Может ли нас чему-то научить эта перемена?
Это случилось, когда ему шел тридцать второй год. Событие перевернуло его жизнь, наполнило ее смыслом и дало ему цель. Переход к вере радикально изменил систему его ценностей, его представления о себе и его взаимоотношения с другими. Этот шаг не просто переменил его самого, но повернул к людям, – и в фокусе его внимания оказался уже не он сам, но другие.
Изменился даже его темперамент. Те, кто знал его до и после обращения, отмечали, что он стал более уравновешенным и обрел внутреннее спокойствие. Ушли пессимизм и отчаяние, появилась бодрая веселость. В последние дни его жизни люди, окружавшие его, находили его «жизнерадостным» и «спокойным».
Льюис называл эту перемену «обращением». Словарь Вебстера говорит, что обращение – это «опыт, связанный с четким и решительным принятием религиозной веры». Этот термин нечасто встречается в Писании. В Ветхом Завете говорится о том, как народ израильский «обращается» от идолопоклонства к истинному Богу, к «Отцу Авраама, Исаака и Иакова». В Новом Завете это синоним «нового рождения». В третьей главе Евангелия от Иоанна Иисус говорит иудейскому начальнику Никодиму: «Если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия» (Ин. 3:3). Когда же озадаченный Никодим спрашивает, может ли человек снова войти в утробу матери и родиться второй раз, Иисус говорит, что это рождение не физическое, но «от Духа». Как физическое появление на свет начинается с отношений между родителями, так и духовное рождение человека начинается с его взаимоотношений с Творцом.
По данным последнего опроса института Гэллапа, восемь из десяти американцев верят в личного Бога и около половины из них, по их словам, пережили обращение
[165]. Многие выдающиеся люди прошлого, от апостола Павла, Августина, Блеза Паскаля, Джонатана Эдвардса, Дэвида Ливингстона, Дороти Дэй и Льва Толстого и до современных писателей, таких как Малькольм Маггеридж, Элдридж Кливер и Чарльз Колсон, описывали духовные переживания, которые радикально изменили их жизнь. Чтобы понять этот опыт, важный для стольких людей, нам следует лучше понимать процесс обращения. Как оно происходит? Что на самом деле меняется внутри нас? Этот опыт давно интересовал меня как психиатра.
Фрейд подозрительно относился к подобным явлениям и особенно к утверждению, что они дают основу для понимания духовного мировоззрения. «Слепым был, но прозрел», – эти слова знаменитого гимна «О, благодать!» Джон Ньютон написал после своего обращения. Этот англичанин, ранее промышлявший работорговлей, стал, наряду с Уильямом Уилберфорсом, активным борцом за прекращение рабства в Великобритании. Фрейд мог даже слышать этот гимн, написанный где-то за полвека до его рождения. Если без обращения человек лишен способности «видеть» духовный мир, что сказать о тех, размышлял Фрейд, кто не имел подобного опыта? «Если истина религиозных доктрин, – спрашивает он, – зависит от внутренних переживаний, свидетельствующих о ней, что делать тем многим, кому незнаком этот редкий опыт?»
[166]. Иными словами, он спрашивает: «Что делать мне?»
Фрейд, похоже, признавал такие внутренние переживания, когда о них говорили те, чьи труды он знал и чтил. Он никогда не говорил, будто его близкий друг Оскар Пфистер обманывает себя, живя в мире иллюзий. Он также немного говорит об обращении апостола Павла, которого нередко цитировал и причислял к «великим мыслителям»: «У меня всегда вызывал глубокую симпатию апостол Павел как истинно еврейский персонаж. Разве он не идеально вписан в историю своей эпохи?»
[167].
Павел рассказывает о своем обращении. Это, быть может, самый яркий и знаменитый рассказ о таком опыте, описанный в Деяниях: «Около полудня вдруг осиял меня великий свет с неба. Я упал на землю и услышал голос…» (Деян. 22:6–7). Если мы, подобно Фрейду, отрицаем бытие Бога, то эти переживания Павла можно объяснить лишь как патологию, как зрительные и слуховые галлюцинации. И да, иные невропатологи считали, что это был припадок височной эпилепсии.
В одном интервью, опубликованном в 1927 году, Фрейд говорит, что он не верит в Бога и вопрос о загробной жизни его не интересует. Один американский врач написал ему письмо, где рассказывал о своем недавнем опыте: «Бог ясно показал моей душе, что Библия – Его слово, что все, сказанное там об Иисусе Христе, – истина и что Иисус – наша единственная надежда. Получив такое ясное откровение, я принял Библию как Божье слово и Иисуса Христа как своего Спасителя. После того Бог открывал мне Себя через многие неопровержимые доказательства… Умоляю вас как собрата по медицине поразмыслить над этим и уверяю, если вы с открытым умом подойдете к этому предмету, Бог откроет истину вашей душе…». Фрейд написал ему: «Этого Бог для меня не совершил. Он никогда не давал мне возможности услышать внутренний голос, а если, учитывая мой возраст, он не поспешит, то не по своей вине я останусь до конца дней таким, какой я сейчас, – “неверующим евреем”».
