Фрейд не оставлял попыток выявить первичные источники страданий. Быть может, за этим стояло желание понять собственную боль. В книге «Будущее одной иллюзии» он пишет: «Перед нами такие стихии, которые как бы насмехаются над всякой попыткой человека их контролировать: земля, которая содрогается и рвется на части, уничтожая жизнь и труды людей, вода, которая, затопляя землю, все разрушает, перед нами болезни, в которых, как мы только недавно поняли, есть нападение одних живых существ на другие и, наконец, мучительная загадка смерти, против которой пока не найдено лекарства и, вероятно, не будет найдено никогда»
[466].
Несколько лет спустя в книге «Недовольство культурой» Фрейд выделяет еще один источник боли – это другие люди. «Страдания, порожденные отношениями, для нас, быть может, мучительней всех прочих». «Жизнь трудно переносить», – подводит итог Фрейд, – и это часто порождает «устойчивое состояние тревожного ожидания»
[467].
Фрейд критикует идею о том, что Бог благословляет тех, кто творит Его волю. Оглянитесь вокруг себя, говорит он: добрые люди страдают наравне со злыми. В «Вопросе о мировоззрении» он пишет: «Религия обещает защиту от зла и счастье тем, кто выполняет некие этические требования, но эта теория не заслуживает доверия. Непохоже, будто во вселенной есть Сила, которая, подобно родителям, заботится об отдельных людях и ведет их дела к счастливому завершению… Землетрясения, цунами, пожары не щадят ни добродетельных и благочестивых, ни подлецов, ни неверующих»
[468].
Что до отношений между людьми, говорит Фрейд, то добрые чаще страдают от несправедливости. «Очень часто жестокий, хитрый и беспринципный завладевает желанными материальными благами, а добрый остается ни с чем. Судьбу человека определяют таинственные, жестокие, нелюбящие силы». Идея о том, что добро вознаграждается, а зло карается «правительством вселенной», утверждал Фрейд, просто нереальна
[469].
Льюис понимает это иначе. По его мнению, на данный момент вселенная попалась в руки врага, который ею правит. «Когда я начал читать Новый Завет, – пишет он, – меня, среди прочего, поразило то, что там так много говорится о темной силе во вселенной: о могущественном злом духе, власть которого стоит за смертью, болезнью и грехом. Мы живем в той части вселенной, которую захватили бунтовщики. Территория, оккупированная врагом, – вот что такое наш мир»
[470].
Фрейд дает классический ответ на подобные аргументы. Поскольку, говорит он, люди не могут примирить свои страдания с мыслью о Боге любви, им приходится придумывать дьявола, чтобы свалить на него всю вину. Но даже эта выдумка не позволяет признать Бога невинным. В конце концов, спрашивает Фрейд, разве не Бог создал дьявола? В книге «Недовольство культурой» он пишет: «Дьявол – это самый удобный способ снять обвинения с Бога. Но и в этом случае Бог несет ответственность и за существование дьявола, и за ту порочность, которую дьявол собой воплощает»
[471]. Льюис также считает, что дьявол был создан Богом, но это не позволяет считать Бога злым или творцом зла.
«Темная сила, – пишет Льюис, – была создана Богом и вначале была доброй, а потом испортилась». Он объясняет, что возможность зла прямо связана со свободой. «Бог сотворил создания, обладающие свободой воли. Это значит, что такие существа могут поступать дурно или хорошо. Иные могут представить творение, наделенное свободной волей, но не способное поступить плохо; я это представить бессилен. Если некто свободен быть добрым, он свободен и делать зло. Именно свободная воля делает зло возможным». Но почему тогда вообще нам была дана эта свобода? «Потому что свободная воля, хотя она и делает возможным зло, – это то единственное, что делает возможными также и настоящую любовь, или доброту, или радость. Мир автоматов – творения, подобные машинам, – вряд ли бы вообще стоило создавать»
[472].
Но кто-то может спросить: разве Бог не знал, чем это кончится, не знал о том, сколь много зла и сколь ужасные страдания это породит? «Разумеется, – отвечает Льюис, – Бог знал, что случится, если они станут злоупотреблять свободой; Он решил, что риск того стоит»
[473].
Когда Льюис был атеистом, он злился на Бога. «Я отрицал Бога, – пишет он, – на том основании, что наша вселенная казалась такой жестокой и несправедливой. Но откуда тогда я взял само представление о “справедливом” и “несправедливом”? Никто не назовет линию искривленной, если у него нет представления о прямой. Так что, стремясь доказать, что Бога нет, иными словами, то, что вся реальность лишена смысла, я был вынужден предположить, что часть этой реальности – а именно мое представление о справедливости – была наполнена смыслом. И атеизм оказывается слишком простым решением»
[474]. Льюис замечает, что в Новом Завете вера – «не система, к которой нам нужно приспособить непонятный феномен страданий; она сама есть непонятный факт, с которым надо соотносить все созданные нами системы. В каком-то смысле она не столько решает, сколько создает проблему страданий, ибо страдания не были бы проблемой, если бы наряду с нашим повседневным опытом жизни в мире боли мы не получали бы убедительных для нас свидетельств о том, что наивысшая реальность справедлива и полна любви»
[475].
Однажды, беседуя с Анной Фрейд, я сказал, что ее отца, как я понимаю, сильно интересовала проблема страданий. Она согласилась со мной, а затем спросила: «А вы что думаете? Вы верите, что где-то там в небесах Некто говорит: “Этому достанется рак, тому – туберкулез”?» Я ответил, что Оскар Пфистер, вероятно, сказал бы, что отчасти страдания в мире причиняет сила зла. Похоже, ее заинтересовала эта идея, и в нашей беседе она не раз к ней возвращалась. Дочь своего отца.
Зигмунд Фрейд, равно как и Клайв Льюис, много написали о дьяволе. Сатирическая фантазия Льюиса «Письма Баламута» – это переписка двух бесов. Баламут, старший по званию, учит своего племянника технике искушений, используя глубокие познания в психологии людей. Сам Льюис был удивлен тем, каким спросом пользовалась эта книга. В предисловии к переработанному изданию, вышедшему спустя двадцать лет после первого, Льюис отмечает, что «книгу раскупали слишком (по крайней мере, как мне кажется) охотно, и она все время продолжала пользоваться спросом». Из-за этого успеха Льюис попал на обложку журнала «Тайм». Верил ли он сам в бесов? Он отвечает: «Верю. Иными словами, я верю в ангелов и верю, что некоторые из них, злоупотребив своей свободой, стали врагами Бога и вследствие этого и нашими врагами. Их мы зовем бесами». Он считает сатану, «вождя или диктатора бесов», падшим ангелом, который в силу этого «противоположен не Богу, но Михаилу», архангелу.
