Но, конечно же, Миллер оказался прав, и к 1970 году уже все были согласны, что эти T-лимфоциты, или «T-клетки», отличаются от B-лимфоцитов, вырабатывающих антитела.
Когда в 1968 году доктор Миллер впервые предположил, что существует два типа лимфоцитов – В и Т, ему напомнили, что две эти буквы – первая и последняя в слове «bullshit» – то есть «фигня». Но он, конечно же, оказался прав.
Прошло еще пять лет прежде чем картина еще сильнее усложнилась – или прояснилась, в зависимости от вашей точки зрения: ученые узнали, что существует несколько различных типов Т-лимфоцитов.
Иммунологи разделили два основных подвида в своем обычном стиле, назвав их CD8 и CD4, но лучше они известны как «киллеры» и «хелперы»8. Т-киллеры — это бездумные громилы, а T-хелперы служат для них своеобразными плеймейкерами, «помогая» скоординировать план иммунной обороны и подавая для этого сложный набор химических сигналов – цитокинов9.
Большая картина наконец-то стала понятной. Т-лимфоциты стали недостающей частью мозаики. Их открытие помогло довольно правдоподобно объяснить данные наблюдений за нашей реакцией на недомогания и заболевания.
Все работает вот так.
Клетки врожденной иммунной системы быстро реагируют на знакомых незваных гостей, обычных подозреваемых. Чаще всего их хватает, чтобы справиться с работой. Иногда они просто сдерживают чужаков и вызывают подкрепление. Но иногда незваные гости им не знакомы, и необходима адаптивная реакция.
Тем временем B– и Т-лимфоциты адаптивной иммунной системы уже начинают разгонять реакцию, создавая миллиарды копий самих себя, армию клонов той удачливой клетки, которая сумела распознать чужеродный антиген. Для этого требуется пять-семь дней.
Иногда оборона ведется командным способом. Антитела из B-лимфоцитов облепляют злодеев вроде бактерий и вирусов, которые пробираются сквозь кожу и слизистые оболочки эпидермиса в кровеносную систему, словно паутина Человека-паука. Они пакуют и помечают зловредных микробов, а потом макрофаги их съедают.
Если В-лимфоциты убивают чужеродные объекты, то Т-лимфоциты способны распознать в своей зараженной клетке противника и убить ее в рукопашном бою.
Но B-лимфоциты не всегда успевают остановить всех незваных гостей вовремя. Иногда болезнетворные микробы проникают в организм, прорывают оборону и заражают клетку организма.
Вирусы впрыскивают в клетки организма собственную вирусную ДНК. После того как она попадет в клетку, B-лимфоциты уже не могут остановить ее антителами. В конце концов эта зараженная клетка организма превращается в фабрику, вырабатывающую вирусы, выпускающую подкрепление для болезни. Чтобы предотвратить это и защитить организм, эту зараженную клетку нужно убить.
Если вирус добирается до нормальной клетки организма и заражает ее, клетка меняется. Она начинает вырабатывать на поверхности другие белки, она выглядит другой, чужой.
T-лимфоциты распознают новые чужеродные белки на собственных клетках, которые работают неправильно, и убивают эти клетки в рукопашном бою. Они специализируются на поиске больных клеток и их характерных чужеродных антител и последующем убийстве этих клеток.
После того как атака отражена большинство клонов иммунных клеток умирают, но некоторые из них остаются и помнят все. Если этот враг снова явится, то ему не понадобится целая неделя, чтобы клонировать новую армию и организовать защиту. Организм уже готов.
Вот это и есть иммунитет.
Даже это не полная картина; на самом деле она намного сложнее и интереснее, и мы до сих пор открываем все новые подробности. Если угодно, здесь мы описываем целую экзотическую экосистему, подобную коралловому рифу, в терминах украшений для аквариума. Но для ученых, которые пытались понять, как работает иммунная система, новая модель с B– и T-лимфоцитами четко совпадала с данными наблюдений практически за всеми болезнями – за одним ужасным, вопиющим исключением.
* * *
Рак отличался от остальных болезней. Он – больная клетка организма, уже не являющаяся «своей». Но это не зараженная, а мутировавшая клетка. Эту болезнь T-лимфоциты не распознавали.
Большинство ученых считали, что причина в том, что раковые клетки слишком похожи на наши нормальные клетки, чтобы иммунная система могла распознать в них врагов. Эту точку зрения о взаимодействии иммунной системы и рака разделяли большинство исследователей рака, онкологов и иммунологов, и она очень хорошо соответствовала большинству эмпирических данных о болезни. Иммунная система не нападала на рак. Вы не чувствовали себя больными до тех пор, пока рак, рост которого ничем не сдерживался, не вторгался в жизненно важные органы. А до тех пор не было никаких симптомов борьбы с заболеванием – ни температуры, ни воспаления, ни даже насморка. Это правило, и у него нет никаких исключений.
Т-лимфоциты являются оружием против вирусов, уже впрыснувших свою ДНК в наши клетки. Они способны. распознавать зараженные клетки и останавливать их бесконтрольное размножение.
А это означало одно: идея, что иммунной системе можно как-то помочь выполнить ее естественную работу, чтобы она находила и убивала раковые клетки, несостоятельна.
* * *
Научный консенсус к тому времени уже почти полностью сформировался, и спорить с ним было трудно. Вакцины против рака не работали. Пациенты видели опухоли в зеркале раньше, чем начинала работать иммунная система.
Даже те ученые, которые умом понимали, что иммунные системы распознают и убивают большинство мутировавших собственных клеток задолго до того, как у них появляется шанс превратиться в раковую опухоль, все равно признавали, что «оснований для оптимизма в отношении рака очень мало»10, и что «самая большая проблема с идеей «иммунного надзора» состоит в том, что его не удается продемонстрировать на экспериментальных животных»11.
Данных, доказывавших обратное, не было.
Но были рассказы.
Во все эпохи историки и врачи изумлялись «спонтанным ремиссиям» рака12, например чудесному исцелению христианского святого Перегрина в XIII веке13, позже канонизированного как святого покровителя болезни. Подобные рассказы и наблюдения казались чудесами или волшебством, но у тех немногих ученых, кому повезло увидеть подобные случаи своими глазами, внезапное полное выздоровление от рака вызывало огромный интерес и требовало научных объяснений.
В 1891 году Уильям Коули нашел Фреда Штейна.
В 1968 году доктор Стивен Розенберг нашел Джеймса Д’Анджело14.
* * *
Первая надежда на терапевтический успех порождается наблюдением эффективной работы Природы, которая добивается выздоровления без всякой помощи…
Эти случаи, пусть и редкие, – солнце нашей надежды.
