Как именно они реагировали с опухолью – еще одна загадка, рассмотренная в статье B. Wiemann and C. O. Starnes, «Coley's Toxins, Tumor Necrosis Factor and Cancer Research: A Historical Perspective», Pharmacology and Therapeutics, 1994, 64: 529–564. Олд и другие (как мы увидим в следующих главах) продолжали разгадывать загадки этих молекул и тестировать их действие против множества болезней, в том числе рака. Некоторые из них отлично действовали против рака в модельных животных, и их быстро, пусть и слишком поспешно, назвали на обложках Newsweek и Time возможными «волшебными пулями» против рака; у людей результаты оказались мощными, но неровными – иногда они лечили, иногда оказывали токсическое действие, и в целом их механизм оставался непонятым.
Эти цитокины подробнее рассматриваются в следующих главах; некоторые из них исследуют заново в свете новых прорывных открытий в онкологии в качестве важной части комбинированных терапий.
38. William B. Coley, «The Treatment of Inoperable Malignant Tumors with the Toxins of Erysipelas and Bacillus Prodigosus», Medical Record, 1895, 47: 65–70.
39. Работы Коули столкнулись с немалым сопротивлением, и многие ведущие специалисты по саркоме и в медицинской отрасли в целом активно пытались дискредитировать его работу, доходя даже до предположений, что никаких ремиссий не было, потому что он изначально неверно ставил диагнозы, и его пациенты вообще не были больны раком. Как и обычно, критика звучала громче, чем последующие опровержения. В 1934 году редакционная коллегия Journal of the American Medical Association, объявившая работы Коули неверными, изменила мнение:
«Похоже, что в некоторых случаях объединенные токсины рожи и prodigiosus действительно играют значительную роль в профилактике или сдерживании рецидива или метастазов злокачественных опухолей; иногда они излечивают безнадежно неоперабельные новообразования;…по этим причинам Совет оставил «Токсины Коули» в категории «Новые и неофициальные средства» с целью проведения дальнейших испытаний этого продукта.
Фрагмент статьи «Council on Pharmacy and Chemistry: Erysipelas and Prodigiosus Toxins (Coley)», editorial, Journal of the American Medical Association, 1934, 103: 1067–1069.
40. B. J. Johnston and E. T. Novales, «Clinical Effect of Coley's Toxin. II. A SevenYear Study», Cancer Chemotherapy Reports, 1962, 21: 43–68.
41. В 1992 году британский журнал Nature опубликовал исследование Чарли Старнза, молекулярного иммунолога, который свежим взглядом посмотрел на данные Уильяма Коули по пациентам с неоперабельными саркомами, которые не получали никакого лечения, кроме «Токсинов Коули». Он обнаружил, что, по сути, реакция пациентов была лучше, чем на какие-либо другие способы лечения этих раков, которые пробовали до настоящего времени.
Примерно у 10 процентов пациентов Коули наблюдались ремиссии длиной не менее двадцати лет, у многих – даже дольше. Если базовыми линиями считать безнадежные случаи и 100-процентную ремиссию, то применение токсинов выглядело довольно многообещающим и достойным дальнейшего изучения.
По стандартам большинства современных исследований рака, в которых ремиссией называется диагноз «нет признаков заболевания» (НПЗ) в течение как минимум пяти лет после терапии, результаты еще более поразительны; у семидесяти трех из 154 пациентов Коули с саркомой и лимфосаркомой – 47 процентов – через пять лет после лечения был диагноз НПЗ (Charlie O. Starnes, «Coley's Toxins in Perspective», Nature, 1992, 357: П-12).
Понадобилось почти сто лет, прежде чем базовые научные исследования сумели догнать то, что иммунолог-новатор Ллойд Олд назвал «феноменом Коули»: танталовыми муками, когда вы видите в природе механизм, который может спасти миллионы людей, но у вас нет инструментов, чтобы доказать это или использовать его. «Нужно было понять клеточный и молекулярный язык воспаления и иммунитета, – сказал Олд, – прежде чем силы, которые выпустил на свободу Коули, удалось превратить в надежный механизм разрушения опухолевых клеток».
42. Стивен Холл в A Commotion in the Blood цитирует комментарии Николаса Сенна из медицинского колледжа Раш, адресованные коллегам на ежегодном собрании Американской медицинской ассоциации 1895 года: «Лечение неоперабельной саркомой и карциномой смесью токсинов, как советует и практикует Коули, было испробовано в хирургической клинике медицинского колледжа Раш, и на данный момент все попытки завершились полным провалом… Хотя я по-прежнему в будущем буду обращаться к нему в безнадежных случаях в будущем, я уже смирился с тем, что от него откажутся в ближайшем будущем, и оно пополнит собою длинный список устаревших средств, которыми в разное время пользовались для лечения злокачественных опухолей, которые невозможно достать радикальной операцией».
Холл также цитирует речь Коули перед отделом хирургии Королевского медицинского общества в Лондоне в 1909 году, в которой он дает отповедь двум десятилетиям критики в адрес своих методов и личности: «Никто из видевших те же результаты, что и я, не терял доверия к методу. Видеть, как несчастные, безнадежные больные на последних стадиях неоперабельной саркомы показывают признаки улучшения, смотреть, как их опухоли постепенно исчезают, и, наконец, видеть, как к ним возвращается жизнь и здоровье, – этого было достаточно, чтобы поддерживать мой энтузиазм. То, что лишь у немногих, а не у большинства, проявлялись настолько великолепные результаты, все равно не заставило меня отказаться от метода – лишь заставляло меня искать все новые и новые улучшения».
43. Hoption Cann et al., «Dr William Coley and Tumour Regression».
44. В теории токсины можно снова возродить в качестве терапии, но, поскольку теперь они значатся в списке «новых» терапий, им придется пройти долгий и дорогой процесс клинических испытаний для FDA в надежде на одобрение, которого, может быть, не будет никогда, да еще и для формулы, которую невозможно запатентовать.
45. Hall, Commotion, p. 116.
46. Как отмечено в монографии «Creating Two Preeminent Institutions: The Legacy of Bessie Dashiell», это опять-таки было сделано на деньги Рокфеллера. Существовал филантропический конфликт между просьбами Коули о финансировании Мемориального госпиталя и финансовой поддержкой лабораторий собственно Рокфеллеровского института, который был построен в 1901 году после того, как молодой Джон-младший уговорил отца сделать что-то похожее на впечатляющие европейские лаборатории Пастера и Коха. Научные советники Рокфеллера не видели особенного прогресса в работе Коули с «человеческим материалом». Секретарь Рокфеллеровского института Джером Д. Грин согласился, что поддержка Мемориального госпиталя должна быть прекращена; вместо того чтобы финансировать его, Джон-младший стал выписывать чеки напрямую Коули.
47. Из писем Хелен Коули Нотс, архив Коули в Cancer Research Institute; письмо найдено штатным научным писателем CRI Мэттом Тонтонесом.
48. Так что же могло пойти по-другому? Что, если Мемориальный онкологический центр имени Слоуна-Кеттеринга, которым руководил Корнелиус Роудс, не отмахнулся от просьб Коули и писем его дочери и вложил ресурсы «крупнейшего онкологического госпиталя в мире» в клиническую оценку бактериальных токсинов Коули как подхода к иммунотерапии? Невозможно сказать. Медицина в 1950 году понимала «чудесные» случаи Коули не намного лучше, чем сам Коули в 1890-м. Иммунная система по-прежнему была загадкой. Рак оставался врагом, которого нужно атаковать и убивать оружием, разработанным людьми с военным менталитетом. Идея иммунотерапии – использования иммунной системы для борьбы с раком вместо того чтобы попытаться убить его токсинами или ядом, – конечно, существовала, но Коули о ней задумывался не больше, чем Роудс. Все искали «волшебную пулю» Пауля Эрлиха, которая будет бить по врагу и при этом не трогать носителя. Никто не искал простых стимуляторов естественной защитной системы организма – системы, о которой практически ничего не было известно во времена Коули и многое неизвестно даже в пятидесятых. А представить себе существование невидимых контрольных точек вроде CTLA-4 или PD-1/PD-L1 тогда не мог себе вообще никто.
