— Наверняка, — улыбнулся Александр как-то совсем не начальственно. — Вы удивительно позитивны, Марианна!
Он с таким сочным акцентом произносил моё имя, будто выучил иностранное слово, которое ему до жути понравилось. Вот прямо брал и перекатывал языком по нёбу от зубов к зубам: Ма-ри-ан-на. Я даже немного смутилась.
Терпеть не могу своё полное имя, потому что меня так назвала в честь героини дурацкого сериала «Богатые тоже плачут» бабушка. Улучила момент, когда у мамы был мастит после родов, та плохо соображала и согласилась на всё, а папа служил в армии. Родители-то потом меня Марусей называли, но я не с ними в школе училась…
— Для краткости лучше называйте меня Мари, Александр Игоревич, — сказала я.
Его будто передёрнуло, он остановился и сказал:
— Просто Александр, прошу вас! У нас в компании принято без церемоний. — Указал рукой на гущу велосипедов, припаркованных на специальной стоянке, и добавил: — Хотите, покатаемся?
— Нет, — честно мотнула головой я. — Иначе вам точно не обойтись без штрафа, травм и нарушения техники безопасности на рабочем месте. На велосипеде я кататься не умею.
— Как жаль…
И то верно, жаль. Меня так и подмывало его подначить и посмотреть, как сам «Лев» в костюме от Хьюго Босс будет рассекать по Пушкинской на велосипеде. Или вон на том монстре с толстыми надувными колёсами. Босс на самокате, — очуметь.
— Нет, если вам очень хочется, я подожду, — улыбнулась я.
Он качнул головой:
— Это была глупая затея. Просто чтобы сгладить первое впечатление.
Я вспомнила о нашей поездке в «такси», о том, как хорошо мне стало от его первой улыбки. Он был неотразим и тогда, и сейчас. До мурашек. Но мало того, что Александр разведён и фриволен, слухи о его «сопровождении» в командировках тоже наверняка не случайны. Кстати, он сказал мне, что жене не изменял. Значит, соврал, — в три раза больше жаль. Мне просто ужасно надоело обжигаться! И да, не стоит забывать, что теперь Александр ещё и мой начальник, потому я с явным сожалением ответила:
— Вряд ли это возможно.
— Я понял, — суше сказал он. — Тогда поговорим о проекте.
Думала, он уже никогда не начнёт…
Он поддержал меня под локоть, пока я обходила лужу, и начал:
— Как вы, возможно, знаете, наша компания занимается не только продуктами уровня масс-маркет, но так же элитным алкоголем, предназначенным для закрытых клубов…
— Есть такие клубы на Юге России? — удивилась я.
Он снова посмотрел на меня странно и даже печально.
— Да есть. И не только на Юге. В Москве, на Урале, на Севере. Так вот с ними планируется запуск партнёрской программы. Для подготовки к ней необходим перевод документации, обучающих материалов для сомелье, онлайн-сервиса и ряда переговоров. Работа комплексная и относительно недолгая. Полагаю, вас поставили об этом в известность?
— В общих чертах.
— Прекрасно. — Александр снова был сдержан. — Надеюсь, вас она не затруднит?
— Нисколько. Спасибо, что позволили мне отдышаться! — Я расслабилась, перестав ожидать подвох, и призналась: — Передышка мне была просто необходима! У меня что ни день, то неожиданности. Вчера половина потолка обрушилась, сегодня новая работа, затем приступ аллергии…
— В каком смысле потолок обрушился? — изогнул бровь Александр.
— В прямом, — улыбнулась я. — Штукатуркой на голову, на кухне. У нас очень старый дом. 1910-года. Практически музей!
— Но вы же не можете там жить! Это опасно!
— Ничуть. Просто папа пытался сделать на крыше зимний сад и немного не рассчитал.
— Простите, а он нормален, ваш папа? — вежливо поморщился Александр.
— Вполне, — хмыкнула я. — Хотя мама так не считает.
Он одёрнул пиджак, осмотрел меня с головы до ног, словно искал в складках одежды остатки штукатурки или затерявшуюся в волосах арматурину, затем взял за руку и повёл за собой:
— Идёмте, вы расскажете мне всё спокойно, обстоятельно, что случилось. За чашкой кофе.
Да я и не нервничала. Однако он так потянул меня в милейшую кофейню на углу, что отказаться и не вышло бы. Разве только затормозить подошвами кроссовок, но скорее врыться ими в землю. Шлюпка фрегат не удержит.
Мой новый босс распахнул дверь, усадил меня за круглый деревянный столик, сел рядом, монолитный, как скала, и только тогда отпустил мои пальцы. Нехотя.
— Рассказывайте!
— О чём? — поинтересовалась я. — О штукатурке уже всё. Упала, собрали, вымели, над дыркой натянули полиэтилен. Пока немножко дует. Там, оказывается, была плохо заделанная каминная труба, как потом папа понял по обнажившейся кладке. Зато теперь можно её восстановить и оборудовать в кухне настоящий камин. По-моему, это замечательно!
— Просто кошмар. Ваш папа строитель? — нахмурился Александр.
— Нет, музыкант. Виолончелист. В оркестре Музыкального театра играет.
— Так какого чёрта? Пусть играет! Зачем, скажите, разламывать крышу и подвергать опасности жизнь дочери?
— Так же ему мама сегодня сказала. Слово в слово, — рассмеялась я.
— Хорошо, что хоть один разумный человек в вашей семье имеется.
— Ну, не совсем в нашей, но отчасти да.
Александр изогнул другую бровь. Очень выразительно. Говорят, существует йога для лица, и кажется, она должна выглядеть приблизительно так…
— У вас особенность такая — говорить загадками?
Я пожала плечами.
— Просто я не знаю, зачем вам наши семейные дела?..
Его взгляд был сама требовательность. Ну что ж, сам напросился! Так что я добавила:
— Ну, если вам на самом деле интересно, то мои родители развелись, когда я закончила школу и поступила в университет. Мама сказала, что «ради ребёнка» она уже пожила и пора начать жить для себя. Правда, скоро выяснилось, что она влюбилась в китайца, и уехала жить в Калифорнию. Но, кажется, ей там скучно и что-то не задалось, потому что теперь мама звонит через день и пытается регулировать нашу жизнь по скайпу. Гиблое дело! Ну, а отцу теперь никто не мешает чудить. В принципе, после развода он особенно и не переставал — кризис среднего возраста, знаете ли. Себя ищет.
Александр стал ещё мрачнее.
— Сколько лет вашему отцу?
— Сорок три. Я у них ранняя и не запланированная. Ошибка выпускного.
Мой новый босс превратился в тучу.
— А кто ваша мать? Почему Калифорния?
— Она певица.
— Как вы?
— О нет, я её бледная копия.
— Бледная? — Он искренне удивился и постучал по столешнице пальцами, не замечая официанта, нависшего над нами.
