Лев Александр моргнул и выпрямился.
А меня несло, как сёрфера на гребне цунами. Дурацкий рюкзак опять сполз, я его грохнула на стол. Попала на золоченый канцелярский прибор на мраморной подставке. Пофиг! Мешает!
— Тогда в машине вы мне понравились! Вы были такой красивый и грустный! И мне захотелось, чтобы улыбнулись! И всё! — рявкнула я. — Хотели бы продолжить со мной знакомство, могли просто поговорить… Но нет же!
На мой нос упала прядь, я её сдула и продолжила, распаляясь ещё сильнее:
— Мне плевать, что вы тут всех строите, товарищ Король-Лев! Эти вот кинки «босс-подчиненная» со мной не пройдут! Видали уже таких! Но вы… Конечно, вам-то развлечься захотелось! Ага, как же! У всех разгуляй после развода! Подругу мою подговорили! Меня сорвали с занятий! Поставили перед фактом, не спрашивая! А ещё врёте!
— Вру? — удивился он.
— Да! — и я передразнила его. — «Я жене не изменял…» «Вы, Марианна, исключительный специалист, второго такого в городе нет..». Я похожа на дуру?!
— Да. Нет, — он мотнул головой и поднялся с директорского кресла. — Марианна, вы всё не так поняли. Но даже вам повышать на себя голос я не позволю…
— Вы первый начали, — тише сказала я. — Да если б я знала ваше имя, я бы вас ни за что не поцеловала!
— Почему? И с чего вы взяли, что я изменял жене? — изогнул бровь мистер Элегантность и начал обходить стол.
Тут я поняла, что видимо, ляпнула что-то лишнее. Валюха меня предала, но не буду же я уподобляться… Я отступила и заправила прядь за ухо. Кажется, я снова покраснела.
— Знаю.
— Откуда?
Он оказался в опасной близости. Чертовски красивый и пахнущий так, что в голове возникли мысли о неприличном.
— Не скажу.
— Вам не кажется, что это не честно?
— Вы первый начали…
— Ну, допустим. — Лев Александр навис надо мной. — Но со спектакля вы сбежали. Имя не назвали. Телефон не оставили. Я сделал то, что мог. У меня не было выбора.
Какой-то он слишком большой и высокий… Я отступила. Его взгляд изменился.
— Выбора нет ни у кого, — сказала я уже неуверенно, — но все как-то живут. Некоторые честно.
— Не вы… — На его лице появилась хитрая улыбка.
— Не я?.. Почему не я?
— Потому что вам кто-то наврал про меня. Вы верите и не сдаете сплетника. Хотя я догадываюсь, кто это…
Черт… Ещё не хватало, чтобы он Валюху уволил, а у неё кредит на квартиру ребёнку. Ну, где тормоза у моего языка?! Я же никогда, никогда так не вляпывалась! Как с ним!
— И ничего вы не догадываетесь! Вы даже понятия не имеете, откуда я всё знаю! — выпалила и бросилась к двери. Спасаться.
Я пролетела мимо сотрудников, чуть не сбила бобра в галстуке. Мимо пронеслась, как в ускоренных съёмках, доска почета и интерьерная ваза в виде сплетённых веток. Я пикнула на кнопку, вынырнула на площадку и юркнула в закрывающиеся двери лифта. Успела в последний момент.
Тяжело дыша, я сделала вид, что за мной не гонятся. Зеркальные стены отразили мою розовощёкую взъерошенность и глаза по двадцать пять юбилейных рублей. Дама с очень модной синей сумочкой от Диор взглянула на меня с подозрением и отступила к противоположной стене. Видимо, вид у меня был криминальный. Ну и ладно.
Сердце моё колотилось, дышать было нечем. Судя по его изменившемуся лицу, грузить картошку в тачки на центральном рынке Король Лев не собирается. А нервный срыв, скорее случится у меня. Собственно, моя роль на этом закончена.
И только подъезжая к первому этажу, я поняла, что забыла в кабинете Александра рюкзак…
— О не-е-ет! — громко простонала я.
Дама вся собралась, чтобы скорее выскочить из лифта подальше от неадекватной девицы. Дверцы распахнулись, и я увидела Александра с моим рюкзаком в руке. Он меня ждал.
Упс, кажется, про триатлон он точно не врал…
Глава 14
— Вы забыли, — сказал я и протянул ей рюкзак, получив поражённый взгляд, как награду.
А что, даже не запыхался, только жарко стало. Не зря же все мои кардиотренировки для повышения выносливости не только по прямой, но и вверх-вниз каждый день уже третий месяц, как с куста?
Мадемуазель Розовые Щёчки хлопнула ресницами и, принимая из моих рук вещицу, пробормотала:
— Спасибо.
Оу, больше не выпускает коготки? Смутилась? Очень мило, кстати. Будто только что не устраивала мне показательную сцену «Комсомолка против врагов народа». В своей ярости она была не менее восхитительна, чем на сцене при исполнении чувственной песенки Мерилин Монро. Захотелось положить ей руки на плечи и успокоить. Правда, не так, как в корпоративной политике позволено…
На самом деле, я никому на себя орать не позволяю, но тут вдруг развеселился. Значит, я «красавец и мачо»? Так она считает? Упавшая под плинтус планка подскочила до уровня ушей. Врут, что мужчина любит через желудок. Погодите… «любит»? Хм, это я риторически. Я пожал плечами невозмутимо, словно не шесть этажей за ней пробежал.
— Пожалуйста.
Мимо нас прошли сотрудники из банка этажом ниже. Они поздоровались, я ответил. А Марианна как-то неуверенно сказала:
— Ну, я пойду?
Отходчивая.
— Угу, — кивнул я и пошёл за ней.
Мы миновали турникет, вышли из здания, оказались на ступенях бизнес-центра. Марианна ошеломлённо взглянула на меня. Я улыбнулся и, расстегнув пиджак, засунул руки в карманы.
— Между прочим, я совсем не монстр. По крайней мере, не такой, какого вы себе представили.
— А-аа, — потянула она и закусила губу, рассматривая меня так, словно всё-таки заметила что-то аномальное, типа рожек или щупалец из-под лацканов, но смолчала из вежливости.
И снова пошла. Медленно, будто считая гранитные ступени вниз.
И я рядом, наслаждаясь, как какой-нибудь вампир из Сумерек, на которые меня однажды Лиза затащила, недоумением и изумлением моей спутницы. Пульс постепенно приходил в норму, и хотелось ещё что-нибудь такое устроить! Типа кувырка с места через голову. Но так можно легко из монстров в шизики переквалифицироваться, так что я просто шёл. Приятным прогулочным шагом вдоль Красноармейской.
— А между прочим на улице холодно, а вы в одном пиджаке, простудитесь, — сказала она и снова остановилась.
— Я закалённый. Хотите меня сбагрить обратно в офис?
— Ну… — Она замялась, вдруг вскинула свои небесные глаза и заглянула в мои. — Я вам всё равно никого не выдам, можете даже не расспрашивать!
Точно, партизанка-комсомолка с повышенным чувством патриотизма.
— А если я не буду расспрашивать? — мои губы сами расплылись в улыбке.
