— Но всё это прошло! Можно жить и радоваться жизни! — Марианна подчёркнуто весело принимается орудовать ножом и вилкой. — А я не спросила, какой у вас любимый фильм. Скажете?
— «Бойцовский клуб». Он убил во мне страх обывателя. Я даже кое-что пробовал, но не будем об этом… Лучше о вас. — Я продолжил так запросто заброшенную ею тему: — Это особый талант — уметь радоваться!
— Приобретённый. Раньше я была не такой.
— Другой я вас не представляю! Кажется, вы родились с улыбкой и никогда не плакали, если не считать утреннего приступа аллергии. Я, честно говоря, опешил. Хорошо, что у вас оказалось с собой лекарство.
— О да. Мама из Штатов прислала, очень эффективное. Признаюсь, я ужасно аллергичный человек.
— Да, а потом я вас чуть не угробил устрицами. Пожалуй, мне понадобится список всего, что вам нельзя!
В ответ заинтересованный взгляд с нотками авантюризма. Интересно, что она задумала?
Официант подлил нам вина. Деликатно и красиво, как в дорогих ресторанах. Пожалуй, дам ему хорошие чаевые. Марианна вдруг зевнула и закусила губу.
— Извините… — Посмотрела на бокал и расширила глаза: — Ой!
— Что такое?
— Да нет, ничего.
— По вашему лицу не скажешь. Ваша богатая мимика выдаёт какой-то подвох!
Она сделала виноватый вид и призналась:
— Моё лекарство нельзя мешать с алкоголем.
Я забеспокоился.
— Это опасно? Погодите, но ведь вы пили его утром! А сейчас, — я глянул на часы на запястье, — уже девять.
— Да. — Она снова зевнула. — Поэтому ничего страшного быть не должно, не волнуйтесь. Так только, лёгкий побочный эффект. Или вообще никакого. Но, пожалуй, от вина я теперь воздержусь.
— Я сам вам его не дам. — Я отодвинул от неё бокал. — Что вам заказать? Сок?
Много слов и голод приводит к паузам в беседе. Но она продолжается, мы общаемся взглядами и дыханием.
Она даже ест красиво. И хотя не присущее мне нетерпение растворилось в разговоре, от этого моя фея напротив не стала менее желанной. Поглощая сочный кусочек мяса, я думал о том, что гостиница — это пошло, а квартира деда с чемоданами посередине и запахом нафталина — не то место, куда ведут восхитительную юную женщину! Нет, всё должно быть иначе, и точно не на «местах для поцелуев».
Марианна отказалась от десерта и с принесённым мне кофе я заметил, что она устала. Её солнечность будто приглушили. Она стала плавной, томной и чудесно тёплой в кончиках пальцев. Отпустить её? Как жаль! Момент будет потерян. Впрочем, я уверен в следующем. Я не удержался и поцеловал её руку. Во взгляде прочиталось доверчивое «Да».
— Я вызову такси? — спросил я.
За руль не сяду, я выпил… Она кивнула и зевнула снова. И тут затрезвонил телефон.
Чёртов босс со своей разницей во времени! Иногда мне кажется, что Майк Загорски вообще не ложится. Жаль, что не могу не взять — это в контракте прописано.
Не хотелось нарушать атмосферу за нашим столиком деловым разговором.
— Я отойду на секунду, — сказал я Марианне.
* * *
Бигбоссу словно перца под хвост насыпали, или он чили объелся. Тарахтел, как пулемёт, про продажи и важность пилотного проекта. И о том, что от выполнения нашим регионом плана зависят бонусы и моя дальнейшая карьера. Прямо сейчас решается вот этими самыми продажами! — Уже полгода Майк поёт одно и то же. И намекает на то, что я вот-вот прыгну выше головы.
Кажется, при этом предполагалось головой прошибить как минимум бетонный потолок. Я и так уже всех торговых и партнеров изнасиловал. Склады затарены до самой крыши и под повышение цен и под пополнение стоков, и под акции всех цветов и масштабов. Но бигбоссу мало.
Я уверял его в боевой готовности и поддакивал, готовый пообещать хоть золотого осла посылкой, лишь бы отстал. Пять минут, семь. Слушал-слушал про то «как космические корабли бороздят…» и не выдержал:
— Шеф, сорри, у меня телефон сейчас разрядится.
— Да? Ну ладно, перезвоню позже.
Я с облегчением отбил звонок и направился к Марианне. Пожалуй, скоро я нарушу условия контракта и отключу служебный телефон ко всем чертям!
Одёрнув пиджак, я подлетел к нашему столику с улыбкой и полным набором извинений. И замер.
Марианна спала.
Глава 20
Вот так мнишь себя героем-любовником, а Казанова-то уже не тот. «Надеюсь, это от лекарства с вином, а не от увлекательности вечера со мной», — подумалось мне с саркастической усмешкой. На свиданиях девушки со мной ещё не засыпали. В смысле «до»…
Я подошёл и склонился над Марианной. Действительно спит. Тихо дышит, посапывает сладко. А пахнет ещё слаще — вареньем из яблоневых лепестков. Моё сердце дрогнуло от умиления: столько нежности было в расслабленной позе уснувшей стрекозы, откинувшейся на спинку кресла и подставившей руку под щёчку! Аллегория милоты.
Но шутки-шутками, а что с ней делать? Хоть заранее выясняй домашний адрес и прочие анкетные данные. Я вызвал такси и осторожно погладил девушку по плечу. Позвал:
— Марианна! Мари. Машенька…
Ноль внимания. Стараясь не испугать, я постучал легонько ножичком о ножку бокала. Только губками причмокнула и устроилась поудобнее. Вдруг у бара с металлическим грохотом упал о мраморный пол поднос. Официант дёрнулся, извиняясь. Я подскочил. Красавица даже ухом не повела. Обнадёживающе!
Я расплатился с официантом, кивнув с объясняющей улыбкой на свою спутницу:
— День был тяжёлый.
Пока я ждал такси, прокручивая в качестве вариантов «доставки» гостиницу, дедушкину квартиру, «звонок другу», в смысле Валентине, в голову пришла светлая мысль: семей под фамилией Убейволка в городе раз-два и обчёлся, она живёт где-то рядом в доме 1910-го года.
Мне удалось в два счёта обнаружить в слитых в сеть старых телефонных справочниках семейство «карателей волков». Нашлись и фото двухэтажного памятника купеческой архитектуре, и карта в Дубль Гисе.
Раздался звонок. Такси.
Я нашёл пальто и сумочку моей спящей красавицы, подхватил Марианну на руки, радуясь пустому залу и отсутствию соглядатаев. Будто пьяная, она немного завозилась, потом уткнулась носом мне в ухо, обхватила шею руками и продолжила счастливо сопеть. Она была лёгкая, слишком лёгкая для взрослой женщины, так что если бы знал куда, я бы и пешком донес. Без намека на радикулит.
— Такси вы заказывали? Вы не указали адрес, едем по счётчику? — буркнул водитель, помогая мне с дверцей.
Я представил себя с красной девицей в руках, её отца — дёрганого виолончелиста на пороге, блондинку-негритянку, каких-то бабушек, собачек и прочие прелести коммуналки, и решил, что обойдусь без цирка. И назвал свой адрес.
