— Как вы так радуетесь всему?
Она пожала плечами. Помолчала немного с самым загадочным видом, потом её алые губы, которые уже захотелось попробовать, растянулись в улыбке, и я услышал:
— А и ладно! У нас с вами эффект поезда. Я вас никогда больше не увижу, и вы меня тоже. Так что расскажу. — Она сделала паузу и с придыханием выдала: — Не так давно я почти умерла.
— Да вы что! — Я мигом растерял желание подшучивать над ней, как и мысли о сексе.
— Да. Во время обследования в больнице мне сказали, что мне осталось жить от силы пару месяцев.
Я расширил глаза и похолодел.
— Вы умираете?
— Нет, — мотнула головой незнакомка. — Через неделю выяснилось, что в больнице ошиблись и выдали мне результаты однофамилицы. Я оказалась совершенно здорова, если не считать ангины.
У меня от сердца отлегло.
— Слава Богу…
Она взглянула на меня с любопытством и добавила:
— Но вы можете себе представить, какая у меня была неделя.
— Даже не знаю, что делал бы на вашем месте. Это очень грустно.
— На самом деле сначала тяжело. Потом стало весело. Потому что я решила делать всё, что откладывала. И не делать всё, чего не хочется. Выкинуть всё не нужное. Я позволила себе роскошь общаться, с кем хочу. И, знаете, иногда мне кажется, что эта ошибка с анализом — самый большой подарок в моей жизни.
— Оттуда и принцип «Умри с утра»? — догадался я.
Она кивнула, встряхнув золотыми кудряшками.
— Ага. Когда понимаешь, что этот день тебе подарен, досадно тратить его на ерунду.
— Оказывается, вы очень рациональны.
— Но многие думают, что я куку-муму… — расхохоталась она, искристая, как облачко света в окружающей тьме.
Мне стало стыдно: я — не исключение. А моя собеседница сделала хитрые глаза.
— Ну, теперь ваша очередь.
— Для чего?
— Принцип поезда, забыли? Я вам рассказала свою большую тайну. Теперь ваша очередь. Ведь мы больше никогда не увидимся.
Она подмигнула, а я почувствовал крайнее несогласие с её последними словами.
А, может, лучше принцип самолёта? В аэропорту я постоянно вижу одни и те же лица…
Глава 4
Я тотчас понял, что именно на это лицо мне очень хочется ещё посмотреть. Красивое не по канонам. Пропитанное солнцем изнутри. И прямо сейчас разглядывать и не отрываться. Столько в нём было детской игривости, настоящей женственности и тонкой сексуальности, что я сказал:
— А вы уверены, что мы не увидимся?
— Точно-точно! Абсолютно уверена! — весело заявило чудное создание. — Я вам даже имени своего не скажу, а вы мне! В крайнем случае можно соврать, как попутчику в купе. И потом подумайте: как такси я вас больше не вызову — тем более, что нынче на Порше не возят… Боже, я даже не думала прокатиться сегодня на Порше, для меня это было просто название в журнале — без образа, но с кучей нулей. Кстати, тоже не представляю их число, да и не важно!
— И как, вам понравилось? — осторожно спросил я.
— О да-а. Понравилось всё, кроме пробки. Кресло очень удобное! Так вот, каким образом мы можем встретиться? Вы на Порше, я на маршрутке. А чаще всего пешком. Местами на роликах… У нас с вами совершенно разные полосы для транспорта.
Ах да, ролики… С этим словом я снова вспомнил, что она ребёнок, хоть и женственный, а я угрюмый хрыч, и мне к тёткам. Поэтому вздохнул и довольно мрачно ответил:
— Даже не знаю, какую вам тайну выдать. Коммерческую не имею права…
И тут УАЗ впереди нас двинулся вперёд. Одновременно с этим раздались нетерпеливые сигналы авто сзади.
Вот она, скорость мысли, света и реакции на лоха спереди ростовских автомобилистов! После них в Европе водить даже скучно: никто не подрежет, не обматерит, дороги хорошие, платные, полиция улыбается… Дурдом. Хорошо хоть в Нью-Йорке пожёстче. Скоро как раз туда лететь…
Сигнал сзади повторился, подхваченный вереницей других. Нетерпение — демон российских дорог!
Я включил «дворники» и нажал на газ.
— Ура! Мы едем! — обрадовалось создание и залучилось ещё ярче.
Интересно, а когда она спит, и ночника не нужно? Или достаточно приглушить одеялом на голову?
Она так обрадовалась, что мне стало даже обидно — ах вот как не терпится послать к чертям незадачливого водителя со своим Порше и песком в ягодицах. Ну-ну.
Поэтому я выдал, не отрывая глаз от дороги:
— Особых тайн у меня нет. Разве то, что я собираюсь участвовать в Айрон Мэн совсем скоро. Но это даже и не тайна, имена участников скоро будут вывешены в сети.
Она ахнула с таким восхищением, что я всё-таки оторвался от созерцания дождя и дороги, и, довольный, сорвал взглядом девичье удивление.
— Вы о кино говорите? Как в комиксах Марвел? — всплеснула руками она.
Мда… Я усмехнулся: вот она — разница поколений и угла восприятия.
— Нет, — ответил я. — Супермена меня играть не приглашали. Я говорю о международных соревнованиях по триатлону: плавание в открытой воде, велогонка и бег. Но пока я буду участвовать в отборочном туре Ironstar. В Сочи.
— Так это же круто! И здорово! Вы спортсмен?
— Не похож? — позагадочней улыбнулся я.
Надеюсь, она не скажет, что меня, мол, пригласили в роли жюри, туда и хрычей берут… Но нет. Я с удовлетворением отметил, что она прилипла глазами к моим бицепсам под рубашкой. Затем к шее.
И пролепетала:
— Почему не спортсмен? Очень даже! Это ваша работа?
— Нет, я не профессиональный спортсмен. В этих соревнованиях участие принимать могут даже дворники. Главное — выносливость и скорость. Четыре километра в воде, сто восемьдесят на велосипеде. И марафонская дистанция в сорок два с половиной километра — для пробежки.
— Ого! Вот это да-а… Завидую вам! А я — дохлый лебедь второй свежести.
Я скосил на неё глаза, чуть не въехал в задницу неизвестно откуда вырулившего синего Пежо. Чуть не выматерился, и прикусил язык в последний момент.
— Для дохлого лебедя у вас чрезвычайно цветущий вид, — заметил я.
Она засмеялась. А я подумал: и надо же так уметь смеяться! Как колокольчики зазвенели дружным хором. Вот у меня помощница, всем хороша: и сотрудник отличный, и человек неплохой, но смеется с такими звуками, будто лошадь издыхает. У Лизы смех, как у лающей болонки. У мамы — почти старушечий. Дети… оно и понятно — дети… А я вообще смеюсь редко. Но тут улыбнулся.
Приятно было произвести на неё впечатление.
— Какой у вас хороший секрет! — с придыханием, но без всякой лести сказала нимфа.
