Кстати, я понял, что мне неудобно никак её не называть. Зачем она придумала этот дурацкий «эффект поезда», эффект салона Порше — самое то!
Интересно, какое у неё имя: Анжелика? Нет, попахивает старым кино и стриптизом. Светлана? Слишком просто для неё. Миранда? Хм, а чего это я Фаулза вспомнил с его маньяческим «Коллекционером»? Это всё скрытое желание секса. Уже и не очень скрытое. А она… — я снова глянул, — сидит и болтает ногой, с рекордной скоростью, как нынче подростки, набирая пальцем сообщение в телефоне.
Я вспомнил о разнице в возрасте и о том, что когда она ходила пешком под стол, я уже школу заканчивал. С медалью. Стало тошно.
— Сложно, наверное, после развода? — почувствовав моё помрачневшее настроение, спросила притихшим голосом фея.
— Нет, — буркнул я. — Я сам был инициатором.
Мы остановились на светофоре. Впереди опять мерещилась пробка, потому я перестроился на первую полосу, чтобы объехать задворками новое столпотворение и уже поскорее закончить цирк, в который я зачем-то поверил. Видимо, не вынося молчание как факт, нимфа снова заговорила.
— Это неприлично, конечно. Но можно спросить, почему вы так решили? Хотя простите… не моё дело. — Она покаянно замотала кудряшками. — Моё ужасное любопытство не доведёт до хорошего. Извините ещё раз…
— Да ладно! Эффект поезда, вы забыли? — снисходительно бросил я, объезжая очередную ямку на дороге меж монохромных кустов без листвы, старых пятиэтажек, киосков, грязных газонов с редкими проплешинами пережившей зиму травы.
Показать ей, что несчастен? Да ни за что!
— Я подал на развод, потому что понял, что дальше жить так нельзя. Нет, вы не думайте, мы обошлись без измен и прочей банальщины.
— А что же… — тихо спросила она. — Ушла любовь?
Я молчал, сосредоточившись на том, чтобы не угодив в очередную рытвину, вырулить по Профинтерна мимо парка. По нему несмотря на дождь, бегали веселые дети с собакой. Как пестро разлитые краски на темном, скучном фоне. И степенно гуляли двое преклонного возраста под черным зонтом. Символично…
Рассказывать про некрасивые стороны семейной жизни этому солнечному чуду не хотелось. Зачем ей знать, что бывает скандал на завтрак, обед и ужин? Что можно испытывать облегчение, когда уезжаешь в командировку? Что задерживаешься на работу, лишь бы не идти домой и покупаешь туры на Бали половине, лишь бы провести в спокойствии вечера? Нужно ли ставить её в известность, что можно жить с ощущением, что тебя постоянно хотят взять в тиски и выжать, как апельсин, до последней капли сока… И все твои порывы расти и развиваться поднимать на смех и нещадно критиковать.
Да, пожалуй, лишь с годами понимаешь, что дома хочется иметь друга, а не только красивую любовницу с хорошим вкусом. А ещё ты приходишь к выводу, что жадность убивает даже страсть. А жизнь — потому что привык, а любви нет, только бытовое удобство, — напоминает проституцию, сплошной товарно-денежный обмен.
Нет, я захотел большего. Или, по крайней мере, не такого.
Я снова отвлёкся от дороги. Встретил почти сочувствующий взгляд сияющих глаз. Показалось, что она не глупа. И поняла бы. Но обо всём этом говорить не стоило. Как сказал Толстой, «все семьи счастливы одинаково», а несчастливы разнообразно. Ну, или где-то так…
Возможно, у такой улыбчивой девушки с перевешивающим позитивом всё будет иначе: романтика, любовь и утром совместная пробежка. Да, она наверняка будет счастлива. Должна.
Потому я ответил коротко:
— Просто я считаю, что в частной жизни, у себя дома я имею право быть не на войне. В этом наши взгляды с бывшей супругой разошлись.
— Сочувствую.
— Лучше поздравляйте! — с подчёркнутым задором подмигнул ей я.
— Тогда поздравляю, — чуть громче зазвенел её голос. Да, точно, она снова разулыбалась. — Вы молодец. Прямо, как у Хайяма: «Ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало».
Мне стало приятно. Вообще все мои близкие радовались факту развода и говорили: «Слава Богу! Наконец-то! И долго же ты ждал! Ты сделал это! Молодец», поздравляли больше, чем когда я победил чемпионат или окончил университет с красным дипломом. Но вот так, стихами, к тому же настолько в точку не отозвался никто. Я понял, что завидую тому парню, с которым будет эта девушка.
Чёрт! А зачем завидовать?! Почему это не могу быть я?!
И вдруг раздался саундтрек из Терминатора — позывной на Елизавету. Когда она однажды услышала свой рингтон, чуть не убила меня. Но из песни слов не выбросишь. А сейчас мне впервые за долгое время стало легко. Я хмыкнул и пояснил пассажирке:
— Так судьба стучится в дверь.
— Это она?
— Угу.
Я оставил бывшей жене и её детям всё, вообще всё, кроме этого автомобиля, своих пиджаков и старой дедовой квартиры, но, кажется, имущество в зачёт не шло. Дом, вещи, гаджеты, накопительный счёт в банке Лиз не удовлетворяли, она хотела именно мой мозг. Как зомби из романа «Тепло наших тел», для которого серое вещество — самое вкусное.
— Не возьмёте?
— Нет. — С облегчением и изумлением понял я. Брать трубку не обязательно. Как и чувство вины за решение о разводе — тоже испытывать не обязательно. В конце концов, она ни дня не работала за эти семь лет. Да я и не жаловался, я сам могу заработать столько, что всем хватит. Но однажды я просто понял, что задохнусь. Не проснусь рядом с ней или в один из чудесных семейных вечеров меня хватит Кондратий в обнимку с инфарктом, как бы я спортом не занимался.
Я посмотрел на светящееся чудо рядом. Она не осуждала, кажется, наоборот. И в душе у меня прояснилось окончательно. Да и тучи на небе разошлись, урезав ливень, как маэстро марш.
Без зазрения совести я отбил звонок, вернувшись из-за аптеки времен не сбывшегося коммунизма на проспект Стачки. Впереди высился мамин дом и тот самый клуб, отделанный чёрным, как похоронное бюро.
— Вот мы и приехали! — радостно известила меня нимфа, а я понял, что дурак. Надо было ехать через Москву.
Я припарковался у входа и сказал:
— У вас слишком много сумок, я помогу донести.
— Спасибо! — обрадовалась нимфа.
Я набросил полумокрый пиджак, дверь перед ней раскрыть не успел — она уже выскочила на улицу, запахнув пушистое пальтишко. Досадно. Я бы подал ей руку… Хотелось к ней прикоснуться хотя бы так.
Фея оказалась высокой, всего на полголовы ниже меня. Мы обменялись улыбками. Я извлёк с заднего сиденья бесчисленные пакеты. В одном из них что-то булькнуло, в другом зашелестело, в третьем бряцнуло. В четвертом… я даже не смог идентифицировать этот звук. Надеюсь, там не лягушки в банке.
И ещё я подумал, что спектакль про то, как очень скучной паре не дают скучать такие, как это чудное создание, — должно быть, наверное, весело. Я бы посмотрел.
