Одиночество, которое он испытывал, сидя в камере, давило на него и мучило, но не оно являлось самым неприятным аспектом заточения, а беспомощность и необходимость ждать. Просто сидеть на месте и не иметь возможности ни на что повлиять. Поначалу это сводило парня с ума, но он боролся с этим чувством изо всех сил и, хоть и с большим трудом, но смог победить.
Впрочем, были в одиночестве и плюсы. Например, можно было спокойно поразмышлять.
Поверили ему или нет, отпустят или убьют: ничего из этого он не знал. Мог ли Миллер обмануть его? Запросто, но вряд ли это имеет смысл. Для Миллера он – живой труп, просто кукла в игрушечном домике, с которой можно делать что угодно.
Но если он не лжёт… тогда неужели Торговая гильдия действительно может быть в ответе за эпидемию? Верилось в подобное с трудом. Но вскоре Андрей вспомнил, как кто-то рассказывал, что «Новый порядок» и торговцы враждуют, хоть и не открыто, и понял, что для Миллера выгодно формировать такое мнение о противнике. Хотелось бы Андрею обсудить это с Грониным, но как ты это сделаешь…
Однако, даже несмотря на то, что тема эпидемии была для Андрея одной из важнейших, уделить ей много времени он не мог, потому что главной темой для него были мысли о том, что его ждет дальше. После разговора с Миллером его вернули не в камеру к Дэну, а закрыли отдельно, в одиночестве. Хороший это был знак или плохой? Этот вопрос Андрей не раз себе задавал, пока часами осматривал металлические прутья на крепкой оконной решётке, присматривался к кирпичной кладке стены, изучал дверь и убеждался, что из камеры ему не сбежать. Но и ждать он устал. Скорее бы уже они там что-то решили. От бессилия повлиять на свою собственную судьбу парня постепенно снова охватила апатия.
Его «медитацию» прервал лязг засова на тяжёлой двери. Услышав его, Андрей одновременно испытал облегчение и величайшее напряжение, предчувствуя, что скоро всё решится. В открывшемся проёме показался уже знакомый Андрею мужчина в камуфляже.
– На выход! – приказал охранник.
Выдохнув, Андрей неторопливо двинулся ему навстречу. К его удивлению охранник на этот раз оказался один. Они торопливо шагали по коридорам, но не туда, куда думал Андрей. Когда вышли на улицу, Романов увидел второго охранника, державшего в руках увесистый вещмешок и комплект новой, чистой одежды. В груди всё сдавило, и Андрею захотелось рассмеяться, но он сдержался, а затем и вовсе отогнал радостную мысль о свободе, ведь чем сильнее надежда, тем сильнее последующее разочарование.
Но когда ему вручили одежду, заставили в неё переодеться, дали в руки тяжёлый вещмешок и повели куда-то по улицам, его сердце снова радостно затрепетало. Теперь уже никакой силы воли не хватало, чтобы прогнать надежду на то, что кошмар всё-таки закончится. И он не ошибся.
Солдаты провели Андрея через полтора квартала ранее недоступного для него города. Парень увидел множество людей: суетящихся, с озабоченным видом куда-то спешащих по относительно чистым улицам, в облагороженных, аккуратных клумбах что-то росло, хоть и не цвело пока. Но больше всего ему понравились дома: они не были разрушены, не чернели сгоревшими стенами, окна поблескивали в закатном солнце чистым стеклом, иногда ослепляя парня солнечными зайчиками, и из них не торчали дула пулемётов, как в Ольховке. В этих домах жили люди, и они делали всё вокруг совершенно другим. Не таким, как Андрей привык видеть.
Вновь оказавшись в гостевом квартале, с которым Андрей уже был неплохо знаком, в глаза сразу бросилось разительное отличие между двумя районами одного города. Это были словно два разных мира, в одном из которых хотелось остаться и жить, а из другого – бежать, куда глаза глядят. Если сравнить их, то один выглядел, как ухоженный сад, а другой, как зловонная помойка. Трудно было понять, почему они так сильно отличались, но Андрей не особо-то и пытался.
Радостное волнение всё больше захлёстывало парня по мере приближения к заветным воротам. У ворот стояла легковая машина, а неподалеку стайка беспризорников. Андрей лишь мельком взглянул на грязных мальчишек, но Максима среди них не заметил. Возможно, он бы обеспокоился сейчас судьбой мальца, но не успел, потому что заметил у машины двух своих знакомых и понял, что его собственная судьба тоже ещё неизвестна. Эти двое оживлённо спорили, горячо что-то друг другу доказывая. Когда конвоиры велели Андрею остановиться, оба споривших взглянули на него. От взгляда одного из них у Андрея по коже побежали мурашки – это был майор Каржин. Вторым, как нетрудно догадаться, был Миллер.
Конвоиры тоже остановились и ожидали приказа.
– Открывай, – крикнул Миллер дежурному у ворот.
– Андрей Николаевич, одумайтесь, – сдерживая гнев, хрипел майор.
Вид у него был, как у голодного волка, у которого из пасти вырвали единственный кусок мяса.
– Я тебе уже всё сказал, – безапелляционно ответил Миллер, не глядя на майора.
Андрей без труда догадался, что причиной их спора был он. Один не хотел его отпускать, другой наоборот – не видел причин держать в плену, даже несмотря на то, что связаться с Грониным так и не получилось, чего Андрей пока не знал.
– Я этого так не оставлю, – прошипел Каржин, развернулся и прошёл мимо Андрея, больно толкнув его плечом. – Я доложу об этом Рабиновичу.
Миллер сделал вид, что не услышал, но отвернулся и скривил губы в ироничной ухмылке. Каржин громко сплюнул и ещё с одним бойцом удалился по грязной улице гостевого квартала.
Андрея вдруг начало заносить и он с трудом устоял на ногах – голова почему-то закружилась, но он быстро пришёл в себя – близость свободы придавала сил.
«Я тоже этого так не оставлю», – подумал он, посмотрев на спину уходящего Каржина.
– Выходи давай, – немного нервничая, поторопил Андрея Миллер.
Сразу за воротами Андрей увидел знакомого сержанта. Тот держал в руках его оружие, но только его. Остальное забрал Энди, чего Андрей знать не мог. Романов поспешно, словно боясь, что Миллер может передумать, забрал свои вещи и, немного отойдя от ворот, принялся проверять их и оружие. Андрей Николаевич остался ненадолго возле сержанта, отдавая ему ещё какие-то распоряжения, а затем подошёл к Андрею. Мотор легковушки тихо заурчал, и она медленно выехала следом за ним, остановившись неподалёку.
Заметив Миллера, Андрей отвлёкся от своих дел и с благодарностью посмотрел на него, но сказать ничего не успел.
– Я поверил тебе, – первым заговорил Андрей Николаевич.
– Вы связались с полковником Грониным? – догадался Андрей.
– Нет, – Миллер отрицательно покачал головой. – Именно поэтому Каржин так беснуется.
– Нет? Это как минимум странно, – недоумевал Андрей. – Даже очень. Тогда как же…
– Так же, – отрезал Андрей Николаевич.
– Хорошо. Не стану ничего спрашивать.
На это Миллер не ответил ничего.
– Но когда я вернусь к своим – мы сможем устроить встречу? Я привезу кого-то из руководителей и докажу, что не лгал.
