Дом пустовал уже длительное время. За его наружным состоянием приглядывал старичок-привратник, который и выдал «анархистам» всю необходимую для уборки и мелкого ремонта утварь. Но внутри он явно никогда не прибирался, о чём свидетельствовал толстый слой пыли, покрывшей всю мебель в комнатах, и не только её. Вскоре дело закипело и «анархисты» быстро привели дом в порядок. Это было не столько необходимостью, сколько требованием полковника, а возможно даже, что частью обещанного наказания.
Когда-то на крыше дома были смонтированы солнечные батареи, но их давно демонтировали, а вместо них в пристройке у дома поставили слабенький генератор, для которого, впрочем, не было топлива. Пришлось Бодяге слить немного из бака одной из машин, но после запуска генератора свет в доме не появился.
Не успел Бодяга расстроиться, как дядя Ваня, которого большинство называли просто «Дед», вызвался разобраться в чём проблема. С помощью привратника он нашёл в чулане тонкий моток синей изоленты и сомнительного вида инструменты, а затем взялся решать с проблему. На это у него ушло почти три часа, за которые весь остальной отряд как раз закончил убираться в доме.
– Дед, признавайся уже, что ты профан в электрике и просто хотел свинтить с уборки, – подначивал его Косарь, наблюдая, как тот возится с люстрой в гостиной.
В люстре что-то перегорело, причём очень давно, и Ивану пришлось разобрать её почти полностью, чтобы выяснить причину, из-за чего многие провода теперь сверкали синей изолентой. На фоне добротно обставленной гостиной всё это выглядело, как седло на корове, и провоцировало шутки.
– Шо вы ржёте, свинюки? – негодовал Иван. – Я ж вам свет сделал. Сейчас посмотрите, какой я мастер.
Он подошёл к давным-давно разбитому пулей выключателю и соединил два проводка. Люстра вспыхнула и почти тут же погасла.
– Э-э… – протянул Шелковский, а Черенко выругался.
– Дед, у тебя что, по принципу: если руки золотые, то похрен откуда они растут? – улыбаясь, спросил Косарь.
Украинец что-то пробурчал в ответ, разъединил проводки и, ворча, снова полез к люстре. Черенко, заявив, что вертел он и люстру, и свет, ушёл из гостиной в поисках Бодяги, а Косарь проводил его жадным взглядом: ему было известно, что кроме Тани Бодяга прихватил из «Убежища» и несколько литров самогона. Андрей вроде бы пока ничего не знал, поэтому все, кто был в курсе этой стратегической тайны, усиленно делали вид, что ничего такого нет. Особенно старался Толя Черенко, который порой уже не мог идти прямо.
– А я ведь когда-то был священником, представляешь? – внезапно сообщил Иван, мотая остатки изоленты.
– Серьёзно? Да ну? – Косарь с трудом мог поверить в слова украинца.
– Да. Спасал человеческие души, – задумчиво сказал Иван и после короткой паузы так же задумчиво продолжил. – И эти души тогда казались мне куда интереснее, чем сейчас, когда я с помощью автомата отправляю их в ад.
– А ты философ, дед, – шутливо заявил Косарь и через секунду в том же тоне добавил. – Но лучше бы был электриком.
Украинец фыркнул и выдал какое-то непонятное ругательство на украинском. По крайней мере Косарю показалось, что это было ругательство. Затем Иван снова слез с табуретки и вернулся к проводкам выключателя. На этот раз лампочки на люстре засветились. Не все, конечно, но многие.
Рядом с домом, кроме сарайчика, в котором хранились дрова и садовые инструменты, была построена большая сауна. Вероятно, она стояла здесь ещё до эпидемии, но по сравнению с остальными постройками выглядела почему-то новее. Возможно, потому что бывший хозяин любил париться и следил за сауной даже больше, чем за самим домом. А, может, сам старик-привратник иногда пользовался ею и потому старался поддерживать постройку в надлежащем состоянии.
Коротко посовещавшись, отряд решил собраться именно в сауне, благо комната для отдыха в ней позволяла вместить всех. На столе появилась посуда, нехитрая еда и та самая стратегическая трёхлитровая банка, при виде которой Андрей состроил осуждающую мину и принялся бурчать, но под давлением «общественности» вынужден был уступить. Причём за алкоголь выступили даже Катя и Руми, чего раньше за ними не замечалось. Выпив по три рюмки, обе, прихватив Таню и на прощание одарив Аню ядовитыми взглядами, первыми пошли в парилку.
– Вы куда? Там же ещё не нагрелось… – Бодяга попытался их остановить, но его проигнорировали.
Аню их поведение, может, и зацепило, но она не подала виду. Она уже немного привыкла к своему положению, смирилась с осторожностью и недоверием по отношению к себе мужчин, и с неприязнью женкой части отряда. Да, это было неприятно, даже больно, но всё равно гораздо лучше, чем раз за разом встречаться с Третьяковым. Всё равно дело хоть и медленно, но понемногу налаживалось. Сейчас она уже могла иногда даже вставить несколько слов в общий разговор, а порой позволяла себе и воинственные взгляды в сторону женщин, если те чересчур наглели. Тех мужчин, кто замечал это молчаливое противостояние, оно очень забавляло.
– Война, пандемия, конец света, ещё какая холера – бабы остаются бабами, – покачав головой, сказал Иван, заметив, каким взглядом Руми окинула Аню перед уходом.
Аня смущённо потупила взгляд, но больше никто ничего не добавил, поэтому о реплике украинца все быстро забыли. Да и как ты будешь заморачиваться женскими дрязгами, когда со всех сторон сыплются предложения наливать?
Быстро выпив ещё по паре рюмок, мужчины выбрали новую, более интересную тему для разговора: кто чем займётся после окончания этой, ещё недавно невозможной в их представлениях, войны. Странно, но ни у одного даже мыслей не возникло, что они могут оказаться на стороне проигравших, поэтому все рассуждали так, будто точно знали, что победят.
– Ты что будешь делать, когда всё закончится? – отрывая зубами кусок курицы, уже слегка заплетающимся языком спросил Толя, обращаясь к Шелковскому.
Тот пожал плечами и задумчиво склонил голову. Новый мир давал не так много перспектив для самореализации, чтобы надолго задумываться над подобным вопросом.
– Не знаю. Наверное, найду себе симпатичную девчонку, наклепаю детей… И буду горбатиться в поле до седьмого пота, чтобы всех прокормить.
– О да, заманчивая перспектива, – прыснул Кот, почему-то взглянув на Аню.
– Ага, – мрачно поддержал его Игорь.
– А ты? – спросил в свою очередь Шелковский.
– Я? Я… – Толя задумался на мгновение. – Надеюсь, всё это никогда не кончится, и я смогу заниматься этим до самого конца.
Взгляды всех за столом сосредоточились на нём. Косарь громко хмыкнул, но ни слова не сказал. Толя вызывающе покосился на него, но тот не отреагировал.
– Тебя что, совсем не смущает, что ты сам можешь закончиться гораздо раньше? – снова захихикал Кот.
– Не-а, – Толик продолжил, но перед тем громко отрыгнул, чем вызвал брезгливый взгляд Ани. – Мы все так уже одиннадцать лет живём и никого ж не смущало?
