– Что это было? – спросил он.
– Похоже на ковровую бомбардировку, – вздохнув, ответил Корнеев.
До Андрея всё доходило медленно, но слава богу, что доходило в принципе. Игорь вон вообще вёл себя, как пёс, которого впервые в жизни вывели на прогулку.
– А… мы… мы выжили, – с дебильным удивлением заметил Андрей.
– Как видишь, – прыснул Корнеев.
Он ненадолго отвлёкся от раны и посмотрел на Андрея.
– Или ты хотел спросить, как нам это удалось? – поинтересовался он, и, когда Андрей кивнул, продолжил. – Вообще – не должны были. Нам повезло, что дорога пролегала по краю посёлка, и нас просто задело крайней полосой бомбардировки. Можно сказать, что сегодня мы не только заново родились, но и выиграли в лотерею. Трижды.
Дослушав его ответ, Андрей ненадолго задумался. Затем у него возник ещё один вопрос.
– Нахрена они так?
– Так жёстко? – уточнил Лёша и пожал плечами. – Не знаю. Такая бомбардировка – очень затратное мероприятие да и сомнительное, хоть и убийственно эффективное. Мало кто может себе такое позволить.
Он задумался ненадолго и осмотрел образовавшийся на месте поселка пустырь.
– Может, это месть секты за лабу, – предположил он и, подумав ещё немного, озвучил ещё одну идею. – А, может, просто отчаянная попытка «Чаяна», используя всё, что есть, нанести противнику как можно больший ущерб, ведь они стремительно проигрывают эту войну.
Пока Лёша возился с ногой, Андрей сидел рядом и просто смотрел на дымящийся пустырь, возникший на месте бывшего посёлка. Постепенно, по мере того, как разум прояснялся, в его голове возникали важные вопросы. Что стало с силами Торговой гильдии? Где искать Нигматулина, да и нужно ли вообще теперь это делать? И что было бы, если бы он не отпустил колонну вперёд, а приказал им ждать в посёлке? Последний вопрос он озвучил вслух.
– Все бы полегли, – спокойно ответил Лёша. – Так что ты, сам того не зная, всех их спас.
Андрей в ответ что-то промычал, но Корнеев не придал этому значения. Через пару минут он закончил с перевязкой и поднялся. Андрей, заметив это, хлопнул брата по плечу и тоже, кряхтя, поднялся на ноги.
Приключение которое он только что пережил, без сомнений останется в его памяти на всю оставшуюся жизнь.
Некоторое время они бродили вокруг рукотворной пустоши, поражаясь, насколько опустошительной может быть человеческая ярость. Изредка им встречались бесцельно бродящие люди: раненые, контуженные, растерянные. Гораздо чаще на пути попадались трупы: растерзанные, с отсутствующими конечностями и даже головами, а сколько их лежало под слоем перепаханной земли можно было только догадываться.
Перед бомбёжкой Андрей отправил взвод в городок, из которого они выступили сюда, а это был неблизкий путь. Учитывая состояние их троицы преодолеть его без транспорта вряд ли представлялось возможным, поэтому решено было всё же попытаться разыскать Нигматулина и попросить его если и не отправить их троих в тыл вместе с ранеными, то хотя бы позволить воспользоваться рацией. Но никто из встреченных выживших солдат гильдии не знал, где искать комбата. Лишь спустя полчаса бесплодных поисков какой-то сержант сообщил, что штаб Нигматулина был уничтожен бомбардировкой, а сам майор, скорее всего, погиб.
Предложение искать Панкратова отверг Корнеев, разумно предложил повременить с этой идеей, пока торговцы сами не восстановят хотя бы видимость порядка и не станет понятно, кто из офицеров выжил и реально руководит этой дезорганизованной толпой. Приняв такое решение, «анархисты» взобрались на небольшой пригорок, нетронутый бомбами, и развалились на траве. Игорь уже пришёл в себя и начал, наконец, чувствовать своё тело и осознавать происходящее. Посыпались вопросы, но большая их часть осталась без ответа.
На пригорке троица провела почти час, а затем к ним пришло неожиданное спасение. Оно предстало перед ними в виде растерянной, взволнованной девушки, нервно мечущейся по руинам посёлка со снайперской винтовкой за плечами. Подбежав к ним, она не сразу узнала тех, кого искала и лишь когда Лёша, улыбаясь, обратился к ней по имени, девушка с короткими, пшеничного цвета волосами бросилась к нему и обняла, а затем расплакалась. Размазывая слёзы, она отошла от Лёши и обняла Игоря, а далее взглянула на Андрея и застыла в нерешительности, но через несколько секунд, подошла и мягко обняла уже его.
Андрей испытал странные чувства, ощутив, как аккуратно и нежно она его касается. Он долго не мог объяснить, что это, и лишь позже понял, что это было ощущение тепла и заботы, похожее на то, как в детстве о них с Игорем заботилась и беспокоилась мать. В тот момент он настолько впечатлился проявлением Руми, что не обратил внимания, что его она обнимает намного дольше, чем остальных. А вот остальные это заметили.
Девушка продолжала плакать и обнимать его, пока Андрей сам не опомнился и не заговорил с ней.
– Ну же, Руми, не надо плакать. С нами всё хорошо, – мягко попросил её Андрей. – Лучше расскажи, почему ты здесь и где тогда все остальные?
Руми несколько нехотя отстранилась от него, вытерла рукавами слёзы и, ещё слегка всхлипывая, начала отвечать. Многословно, целыми предложениями. Это было нечто новое и невероятное.
– Когда мы услышали, что тут творится, лейтенант Коробейников… послал одно отделение на бронетранспортёре, чтобы… выяснить обстановку, и я поехала с ними, – девушка то и дело сбивалась от волнения, но продолжала говорить. – Увидев, что тут произошло… мы разделились и отправились вас искать…
По её лицу снова потекли слёзы, она всхлипнула и несколько раз глубоко вздохнула, а затем продолжила.
– Мы думали, что вы все погибли… Машины никто не видел… а везде этот ужас…
Андрей не мог разобраться, почему Руми так разволновалась, но ему захотелось как-то успокоить девушку и лучшее, что он смог придумать, это шагнуть к ней и вновь её обнять. Только после этого до него дошло, что она, наверное, очень волновалась за Корнеева, который стал для неё учителем и другом.
Сам Корнеев смотрел на них спокойным, безмятежным взглядом, но на его грязном с кровавыми разводами лице угадывалась сдерживаемая улыбка. Игорь был больше занят осмотром окружающего ландшафта, причём делал это с таким видом, будто только что его заметил.
– А «Тигр»-то где? – спросил он таким тоном, будто за потерю машины его наверняка строго накажут родители.
Корнеев на такие вопросы принципиально не отвечал. Андрей же вообще не знал, что сказать. Трудно было выбрать подходящее слово и он долго колебался между «стёрта» и «распылена». Да, жаль было машины, жаль оружия, новенького АК-15, выданного перед выездом из «Убежища», но больше всего было жаль Воробьёва, которого теперь даже нельзя по-человечески похоронить.
– Руми, хватит реветь, – обратился к девушке Корнеев. – Лучше покажи, где бэтр или на чём там вы приехали.
Девушка несколько секунд не реагировала, затем оторвалась от Андрея с таким трудом, будто никогда не собиралась этого делать, снова рукавом растёрла слёзы по лицу и кивнула.
