В таких условиях Андрей опасался продолжать путь и принялся искать место для установки лагеря. В любом случае невозможность вести эффективную разведку ночью сильно замедлит их, да и люди в целом очень устали, особенно он сам. Андрей пытался подремать в скачущем на ухабах БТР-е, но попробуй поспи в таких условиях – только отвлечёшься и обязательно расцарапаешь обо что-нибудь лицо от уха до пупа. Усталость, буквально валившая его с ног, стала ещё одним аргументом для остановки на ночь. Найдя подходящее место, рота наспех разбила лагерь, выставила дозоры и устроилась на отдых.
Ночь выдалась неприятной. Было очень холодно, а частые сильные порывы ветра расшатывали палатки и гудели в кронах деревьев, заставляя их скрипеть. Андрей, ожидавший, что немедленно вырубится, некоторое время не мог уснуть, даже несмотря на усталость. Видимо, дело было в настроении, которое было таким же мрачным, как и погода: тревожность и ощущение чего-то плохого, неотвратимого, всё не покидали его. Усталости понадобилось целых десять минут, чтобы взять своё, а затем Андрей, наконец, уснул. Казалось бы, если настроение плохое, то и сны должны сниться такие же, но на деле Андрей настолько устал, что ему вообще ничего не снилось.
И вновь ему не удалось нормально поспать. В час ночи сон прервали тревога и последовавший за ней всеобщий переполох. Затем уже проснувшегося командира позвал Кирилл Черенко.
– Командир, тревога! У нас беглец!
Андрей, ещё не успевший полностью согнать сонливость, моментально встряхнулся и подорвался с места, ошарашено уставившись на Кирилла.
– Что? Какой ещё беглец?! – не сразу сориентировался он, а затем, зашагав к выходу, внезапно понял. – Как он сбежал?
– Не он. Монье.
– Что?!
Выйдя из палатки, Андрей на секунду застыл, услышав, кто сбежал. В голове на пару секунд образовался вакуум, только вот времени цепенеть совершенно не было – ситуация требовала действий.
– Пошли.
Всё оказалось просто до банальности и именно потому бесило ещё сильнее. Монье была чрезвычайно опасна, все об этом знали, поэтому предприняли необходимые меры. После всего, что выпало на её долю в последние дни, Сандрин выглядела обессиленной, но это никого не сбивало с толку. Поэтому её более менее тепло одели и оставили на ночь крепко связанной в кузове одного из грузовиков под постоянным надзором. Как при этом она могла сбежать? Что же это за демон такой?
Добравшись до места происшествия, где как раз появился Корнеев, Андрей подключился к беглому расследованию. Монье надежно связали руки и ноги и поместили в углу кузова. Охранявший её солдат находился в противоположном углу и, по идее, должен был следить за ней полночи, пока его не сменят, но что-то в этом простом деле пошло не так. Теперь этот бедолага лежал в большой луже крови с порезом на правой стороне горла. Как, когда и чем Монье сумела это сделать – было величайшей загадкой, приводившей в недоумение даже Корнеева.
– Как? – спросил Андрей тоном, в котором смешались злость и удивление.
– Тут всё как раз ясно, – ответил ему Корнеев. – Он отвлёкся или уснул, думая, что она связана и не сможет сбежать незаметно. У неё был какой-то условно острый предмет, которым она перерезала верёвки и убила охранника. Меня больше интересует – где и когда она заполучила этот предмет? И что это было? Когда мы с Толей забирали её из подвала, она была абсолютно голой.
В кузов запрыгнул Косарь.
– Ну, просто п. здец, – в сердцах бросил он и раздражённо застонал. – Я же говорил, что её надо решать…
Он тоже бегло осмотрел кузов и покачал головой. Похоже, он и правда нервничал, потому что в нём не было заметно ни малейшего желания шутить в его обычной манере.
– Я так понял, у неё теперь есть ствол, нож и что-то ещё? – спросил он, глядя на Лёшу.
– Ага, – спокойно ответил тот.
– Какого хера ты так спокоен?! – внезапно вышел из себя Косарь, что Андрей наблюдал впервые. – Ты понимаешь, что она еб. нутая?
– Да. И что с того? – всё так же спокойно поинтересовался Корнеев.
У Андрея возникло подозрение, что Лёша намеренно так себя ведёт, но подтвердить свои подозрения у него не вышло, потому что Косарь прекратил реагировать. Он на пару секунд приложил ладонь к лицу, после чего снова заговорил.
– Мда. Вы, кажись, одного поля ягоды. Короче, она может выкинуть какой-нибудь фортель, например, попытаться завалить меня или Андрея. Вряд ли она уйдёт без флешки.
– М-м, ну, со мной понятно, но ты-то ей зачем сдался? – не понял Андрей.
Косарь посмотрел на него раздражённо и с нетерпением, будто уже двадцать раз объяснял одно и то же.
– Я её развёл. Она мне этого не простит.
Андрею казалось, что наёмник преувеличивает, но среди них Косарь был единственным, кто мог уверенно сказать, что знает Монье, так что, возможно, стоило поверить его словам. Романов ещё раз быстро прошёлся лучом фонаря по месту происшествия и раздражённо вздохнул.
– Мы теряем время.
Сказав это, он прошёл до заднего борта и спрыгнул на землю. Возле машины уже собралось несколько человек, присланных от разных подразделений.
– Всем передвигаться только по трое и быть максимально бдительными. Никаких самостоятельных отлучек. Кирилл и вы двое, – Андрей указал пальцем на конкретных бойцов, – Свяжитесь с Варанцевым и Коробейниковым и передайте, чтобы привели взводы в боевую готовность.
Когда указанная троица удалилась, Андрей взял в руки рацию и опросил дозоры. Как он и ожидал, дозоры были в полном порядке, но ничего не видели и не слышали. Монье наверняка ушла. Несмотря на то, что он доверял словам Косаря, Андрей всё равно сильно сомневался, что она могла сидеть в засаде. В данный момент у неё не было шансов забрать флешку или убить кого-то и уйти живой. К тому же она сильно ослаблена, хотя… эта бесноватая баба поражала своей стойкостью и живучестью, поэтому лучше её не недооценивать. Подумав немного, Андрей отдал команду грузиться по машинам.
Сон развеяло, словно дым на ветру. Усталость тоже забылась. Её место заняло недовольство, постепенно перерастающее в злость. Дров в топку подкидывал и Толя Черенко, со своим: «Вертел я вас всех! Я говорил, что её надо мочить!».
Да, задним умом хорошо рассуждать, кто оказался прав, а кто нет, но если мыслить трезво, то всё равно получится, что идея везти Монье в «Убежище» была верной. Значит, они ошиблись в чём-то другом. Внимательнее осмотрев веревки, Лёша сделал вывод, что они больше перетёрты, чем разрезаны, да и рана на горле погибшего часового при ближайшем рассмотрении больше смахивала на прокол с последующим разрывом тканей, чем на резаную. И действительно, будь у Монье что-то острое типа ножа или осколка стекла – она бы элементарно перерезала ему горло от уха до уха.
Как бы там ни было, «Анархисты» вновь понесли потери, причём на этот раз даже не боевые, и Андрея это очень донимало. Он злился на солдата, ослабившего бдительность, даже несмотря на то, что бедолага поплатился за это своей жизнью, злился на себя, что не предпринял дополнительные меры, злился на Монье, что она такая, какая есть. Злость поначалу всегда горячила его, а затем накал спадал, и от неё, словно пепел, оставались только ненависть и жажда мщения.
