– Так, надо разобраться с сектантом, пока и он не сбежал, – вспомнил Андрей.
– После побега белобрысой курицы его так спеленали, что он даже пёрднуть не может. Толян лично за ним присматривает, – ответил ему Кот.
– Ладно. Но как только доберёмся к своим – поговорим с ним.
Колонна двигалась медленно, поэтому и ночь казалась невероятно долгой, а сам путь – слишком длинным. На территорию группировки Гронина «анархисты» ступили только к полудню, но здесь, наконец, они смогли перевести дух. Коротко пообщавшись с командиром гарнизона первой на пути крупной деревни, Андрей приказал Коту и Толе привести пленника в небольшой заброшенный домик на окраине. Кроме Андрея и Игоря туда же прибыли приглашённые лейтенантом Косарь и Корнеев.
Пока Толя с Котом ходили за сектантом, все остальные ожидали их в напряжённом молчании. Впрочем, нет, напряжённым выглядел только Андрей, потому что Игорь был задумчив, Корнеев – безмятежен, а Косарь откровенно скучал.
– Чем больше думаю обо всём, что случилось за эти дни, тем большее меня охватывает бешенство, – не выдержал молчания Андрей.
– Хех… Так не бесись, не носи дерьмо внутри себя, а выплесни наружу, дай волю ярости, – посоветовал Косарь и, немного подумав, продолжил. – Ярость, скажу я тебе – отличная штука: она убирает всё лишнее, высвобождает силу, позволяет совершить то, чего иначе никогда не сделаешь. Жизнь без неё – пресная фигня. Только ярость позволяет освободить всю энергию, накопившуюся внутри, и превратить её в нечто воистину выдающееся.
– Хм… Не знаю. Может, ты и прав, – стиснув зубы, сказал Андрей. – Если так, то стоит начать с того ублюдка, которого сейчас приведут. Всё равно он вряд ли будет говорить.
Обычно молчавший в подобных случаях Лёша в этот раз решил не оставаться в стороне.
– Чушь, – коротко бросил он, обращаясь к Косарю.
– Да? Почему же? – заинтересовался наёмник, паскудно ухмыляясь.
– Потому что на самом деле ярость – слепое и жестокое чувство, несущее в себе только бессмысленные страдания и саморазрушение. Она высвобождает внутреннее зло, вскрывает жестокость и кровожадные порывы. Нет ничего глупее, чем утонуть в её потоке, не задумываясь о своих действиях, и только потом, когда натворил дел, которые уже никак нельзя исправить, ужаснуться самому себе.
Услышав ещё и такой вариант, Андрей задумался. Оба взгляда имели свои плюсы и минусы, оба были выражены крайне опытными людьми и оба звучали разумно и обоснованно. Андрей вряд ли смог бы ответить, какой из них ему сейчас был ближе, но чувствовал, что оба правы.
– Звучит оч-чень профессионально, – резюмировал Косарь и выдал короткий смешок. – Я так понимаю, месье знает толк в извращениях?
Корнеев оценивающе посмотрел на Косаря, размышляя над ответом, а может, и не размышляя вовсе, в любом случае никто этого так и не узнал, потому что в дом вошли трое мужчин. Первым шёл на редкость серьёзный Кот, неся в руках сосновую колоду, за ним пленник со связанными за спиной руками: высокий, светловолосый мужчина с жёсткими, острыми чертами лица. Замыкал шествие Толя. Кот поставил свой груз на пол, а Толя тычком усадил пленника на колоду.
Андрей впервые с момента захвата сектанта смог спокойно рассмотреть его. Тот сидел, опустив голову, поэтому его глаз Андрей не видел, но в остальном он был похож на обычного человека, хотя Романов всегда подсознательно верил, что офицеры секты наверняка должны иметь в своем лике нечто демоническое.
– Кто он вообще? Важная шишка или так? – поинтересовался Андрей у присутствующих.
– Курвин сын он, а вообще не знаю, – отвечал ему Толя. – Но он точно какой-то командир, потому что приказы раздавал.
– И как вы его взяли?
– Случайно. Он застрелиться хотел, но у него патроны того, закончились. Я бы его и сам пристрелил, но он, курва, по-русски говорил, вот я и решил взять его живым.
Большинство из сектантов не говорили по-русски, поэтому допрашивать их было некому. Вернее, раньше никто в отряде не знал, что у них имеются сразу два человека, которые могли бы это сделать. Впрочем, сектанты редко попадали в плен и ещё реже ломались на допросе, но даже если их и удавалось разговорить, то полезного они рассказывали крайне мало. Как правило, рядовые сектанты ничего толком не знали, а младшие офицеры, даже если их удавалось захватить, знали лишь тот минимум, что им был положен. Офицеры среднего звена почти в ста процентах случаев убивали себя, а те несколько человек, которых удалось захватить, якобы выдерживали самые страшные пытки, но не ломались. По крайней мере, «анархисты» владели только такой информацией.
В любом случае сейчас перед Андреем находился человек, который разговаривал по-русски, а Романов давно мечтал лично пообщаться с кем-нибудь из секты. Желательно с кем-то таким, кто способен дать ответы на давно интересующие его вопросы. Не факт, что перед ним именно такой человек, но всё же это была хоть какая-то возможность. Пленник выглядел спокойным и своим поведением никак не напоминал бесноватую Монье, чего Андрей почему-то ожидал. Это было плюсом для обоих.
Косарь до последних слов Толи просто стоял рядом, скучающе рассматривая сектанта. Но услышав, что тот разговаривает по-русски, заинтересовался.
– И что же он говорил? – спросил он Толю.
– Матерился по-нашему.
Косарь хмыкнул и снова повернулся к сектанту, глядя на него уже более заинтересованно.
– Насколько я слышал, они вроде как не ломаются. Что будем с ним делать? – скептически поинтересовался он.
– Ну, мне пока не нужно его ломать, – ответил Андрей, хмуро глядя на пленника.
Тот сидел, низко опустив голову, и ни на что не обращал внимания.
– А, ну да, ну да, – Косарь скептически ухмыльнулся и покивал головой.
Подойдя ближе к пленнику, Романов присел примерно в полутора метрах напротив него и попытался заглянуть ему в глаза, но тот слишком низко опустил голову.
– Ты понимаешь меня? – спросил Андрей.
Пленник промолчал. Несмотря на то, что Андрей не знал этого человека и никогда его прежде не видел, он всё равно презирал и ненавидел его. Те, кому он служил, убили миллиарды людей, но не остановились на этом. Захваты, принуждения, казни, убийства, опыты на людях – вот неполный перечень того, чем они занимались после эпидемии. Но одной только Европы им оказалось недостаточно – они развязали войну и принесли всё это сюда, поэтому Андрей в принципе не мог спокойно относиться ни к одному человеку, который поддерживал этот массовый геноцид. Но пока что он не спешил спускать с поводка свою злость.
– Я знаю, что ты меня понимаешь. Подтверди, что это действительно так, – вполне спокойным тоном попросил Андрей.
Сектант снова не ответил. Романов вздохнул.
Корнеев стоял немного в стороне и наблюдал. Косарь тоже пока не торопился как-то принимать участие в допросе, позволив Андрею попытаться добиться чего-нибудь самостоятельно.
