– Вкратце дело обстоит так: они первыми пришли на объект, поэтому считают, что это их добыча. Из-за вашего вмешательства их операция сорвалась, они понесли дополнительные потери, но главное – твои ребята расстреляли их оперативников, а нескольких взяли в плен.
Взгляд генерала стал жёстче. Он вновь буквально впился им в Павла, стараясь не пропустить ничего из того, что может отразиться на лице полковника.
– Что ответишь?
Гронин покачал головой.
– Вздор. Доклад командира штурмовой группы описывает всё иначе, хотя чисто технически «рассветовцы» действительно начали атаку раньше моих бойцов. Они понесли там тяжёлые потери и в целом их операция провалилась ещё до того, как мои вошли туда, полностью уничтожив идущие на объект подкрепления крымчаков. «Рассветовцы» смогли выбраться оттуда живыми исключительно благодаря моим ребятам, но отплатили за это огнём по союзникам и убийствами.
– А пленные? Они у тебя?
– Пленных не было. Штурмовая группа вернулась ни с чем.
– Паша, ты уверен? – очень медленно переспросил Логинов.
Между ними прошёл уже не один подобный разговор, добрый десяток раундов, в которых Гронин вёл себя безупречно, не давая Логинову ни шанса. Но сейчас, в этот момент Павел впервые допустил ошибку. На первый взгляд это и ошибкой-то нельзя было назвать, подумаешь, лёгкое, мимолетное замешательство, вызванное странным поведением и откровениями генерала, которые сумели лишь немного сбить Павла с его монолитной позиции, просто заставить на секунду задуматься не может ли Логинов действительно в этот раз быть за него. Несмотря на то, что Павел сразу отбросил этот вариант, старому генералу хватило этой секунды, чтобы укрепить свои подозрения.
– У меня нет и не было пленных «рассветовцев», – уверенно ответил Гронин, в принципе, не соврав. – Был сектант, но сами знаете – от них толку ноль. Больше спецотряд никого не привёз.
– Ясно.
Кивнув, генерал отвёл взгляд и некоторое время молчал. О бутылке на столе никто больше не вспоминал и даже не смотрел в её сторону. Гронин, привыкший на ходу анализировать ситуацию, уже отметил свою ошибку и у него начали появляться первые подозрения.
– Послушай, Паша. Внимательно и вдумчиво послушай меня, – медленно выговаривая слова, попросил Логинов и сосредоточил свои выцветшие, морщинистые глаза на Гронине. – На этот раз всё очень серьёзно. «Рассвет», конечно, не бесчинствует, значит, пока не имеет чётких доказательств, но настроены они очень агрессивно. Пропала одна из их лучших оперативниц, и не просто пропала, а вроде как у неё что-то было, что-то она успела добыть на том объекте, и «Рассвету» это очень-очень нужно.
Генерал сделал короткую паузу, затем продолжил.
– Если вдруг у твоих ребят где-то в заначке сидит эта дамочка или, опять же вдруг, у них есть то, что она имела при себе – сделай так, чтобы это внезапно нашлось. Не знаю, там… вывалилось на землю, когда в дамочку случайно попала авиабомба… или типа того, главное, чтобы оно нашлось. Так вот, если такое вдруг возможно – сделай так, чтобы оно попало ко мне, а от меня – к «Рассвету».
Всё в выражении лица и тоне генерала говорило: «Тревога! Будь осторожен!», но Гронин ничего бы не достиг в своей жизни, если бы верил в подобные угрозы. Да, «Рассвет» играет не по правилам, да, они сильно хотят флешку и, желательно, Монье, но судя по тому, что говорит генерал, у них нет доказательств, что всё это у Гронина. Впрочем, тут был ряд странностей. По идее за шесть дней Монье давно должна была выйти к своим, а тогда «Рассвет» обладал бы всей картиной и доказательствами и вёл бы себя иначе, но раз пока всё так, похоже, Монье у них нет. Или Павла проверяют. Тот же Логинов в собственных целях или по команде «свыше». Что ж, тогда в данный момент у полковника есть только один приемлемый вариант, как остаться в игре и при этом не лишиться козырей.
– В данный момент у меня ничего нет, но теперь я займусь этим вопросом со всей тщательностью, – стараясь быть максимально серьёзным и убедительным, пообещал Гронин.
То ли Логинов не смог скрыть своего разочарования, то ли удачно его обманывал, но Павел заметил это в чуть изменившемся выражении лица старика.
– Но что будет, если у ребят всё-таки ничего нет? – закончил полковник.
– Я не знаю. Честно. Но возможно всякое, в основном неприятное, – недовольно ответил Логинов.
– Эта угроза… она от вас исходит, Иван Павлович?
Старик смерил Павла очередным проницательным взглядом.
– Нет, Паша, не от меня, хоть я и буду очень недоволен, если ты меня обманешь. У «Рассвета» есть свои методы.
– Смертельные?
– Весьма.
– Но тогда если их… не знаю, что там они потеряли, но если они уверены, что эта штука у меня – они потеряют её наверняка, разве нет? – с нотками разочарования поинтересовался Павел, будто его оскорбляла тупость противника.
– Верно, зато о каре, которая вас постигнет, узнают все без исключения. Разумеется, обиженной и покаравшей стороной будет выступать Торговая гильдия.
– Вот как… И вы сейчас намекаете, что не сможете мне помочь?
Вместо ответа Логинов просто утвердительно кивнул.
– На самом деле, Паша, в противостоянии с гильдией или «Рассветом» я бессилен. Мы будто лежим в одной кровати, только они – две горячие молодые девки, а я – просто вышедший в тираж старик, у которого давно не стоит.
Реальные угрозы или попытки взять на «понт»? Вот какой вопрос сейчас стоял перед Грониным. У него уже давно было подозрение, что во всех играх, в которых Логинов выступал посредником, он играл против Павла, хотя каждый раз генерал пытался убеждать его в обратном. Подумав немного, Гронин решил ещё чуть-чуть пощупать почву под ногами.
– Но разве это не беспредел? Они просто придут убивать, а вы спокойно будете на это смотреть?
– Конечно не будем, поэтому вряд ли они на такое пойдут, – Логинов задумчиво покачал головой. – Но за десять лет я примерно полтора десятка раз видел, как торговцы это делают с неудобными или строптивыми соперниками. Давление или грубая сила использовались только в трех случаях, когда имел место прямой конфликт. В остальных – тонкая игра. Поверь, когда надо торговцы могут быть феноменально коварны.
Интересная информация, а главное – похоже на правду. Гронин не удивился, потому что сам был орудием в руках гильдии, причём дважды. Понять бы ещё, какие методы могут быть в арсенале противника в ситуации, когда нужно наказать сильного союзника да так, чтобы не уронить его авторитет. Что такого можно сделать? Устроить провокацию? Диверсию? Вариантов, конечно, множество и все не просчитать…
Что ж, похоже, пришла пора принимать какое-то решение, а времени на размышления было в обрез. Подумав немного, Павел решил, что самым оптимальным в данной ситуации будет не менять свою позицию, но при этом выразить максимальную готовность к диалогу.
