Глава 9.2
3
Повсюду высились скалы, а под ногами, под обманчивым слоем снега то и дело обнаруживались камни самых разных размеров. Люди оступались, поскальзывались, спотыкались и падали в снег, но упорно продолжали что было сил гнать вперёд, преодолевая очередной перевал, а за ними неотступно следовал враг. Троица арьергарда в лице Толи Черенко, Лёши и Руми сдерживали противника, но патроны у них были на исходе. Косарь и Елагин тащили носилки с раненым в ногу украинцем, а Кирилл, у которого пуля прошла через плечо навылет, слава богу, мог идти сам.
Передвигаться по заснеженным, а местами обледенелым горам было непросто даже когда все были на ногах, а сейчас, когда приходилось нести носилки да ещё и периодически помогать раненому Кириллу, этот поход превратился в настоящую пытку. Кот с остальной частью взвода уже спешил к ним на помощь, но расстояние между ними было слишком велико, чтобы просто сесть и ждать его: к преследователям могло подойти подкрепление, а у «анархистов» каждый патрон был на счету. К тому же в любой момент мог налететь ещё один вертолёт, а этого все в отряде боялись до дрожи в коленках.
Заняв удобную для обороны высоту, группа остановилась на передышку. Преследователи находились внизу более чем в полукилометре и, сдерживаемые снайперским огнём, никак не могли подобраться к «анархистам». Обойти их они тоже не могли – скалы делали это невозможным и именно поэтому Андрей дал десять минут на то, чтобы перевести дух.
Больше всех пауза требовалась самому Андрею. Его мозг просто закипал, перегружался, снедаемый негативными эмоциями. Пока отряд двигался, забота о товарищах заставляла его отложить в сторону личные переживания и боль, но как только выдавалась малейшая пауза – злость, обида и отчаяние брали над ним верх. Ещё пару часов назад их было тринадцать человек, и даже когда завязался бой с крымчаками – всё шло нормально, но затем прилетел вертолёт… и мир перевернулся. Бомбардировки, артобстрелы, танковый огонь – всё это было страшными испытаниями, но вертолёт… Он сумел вселить в сердце Андрея первобытный ужас. Однако даже это ощущение меркло на фоне потери брата.
Да, Игоря, Шелковского, Бодяги и самого толкового новичка – Руслана – они не досчитались и сколько ни пытались вызывать по рации – ответа не было. Похоже, Андрей потерял их в том кошмаре, в кутерьме осколков, огня и доводящего до исступления, ужасающего гула. Другого объяснения быть просто не могло. Он ещё до конца не осознал, что брат погиб, что он больше никогда его не увидит и даже тело не сможет похоронить, и только поэтому сохранял некую видимость самообладания. Видя его состояние, Катя опасалась, что в момент, когда Андрей примет гибель брата, они могут его потерять.
– Курва мать! Как мы могли бросить своих? – почти сразу, как все свалились в снег, начал старую песню Толя.
Андрей его слова проигнорировал, а Корнеев вместе с Руми был чуть поодаль, занятый отстрелом противников, и ответить не мог. Оценив ситуацию, пресекать проблему на корню решил Косарь.
– Э! Только не вздумайте сопли размазывать! Сейчас не время – у нас пиз. ец на хвосте!
– Вертел я тебя! Там остались наши ребята!
– И что предлагаешь? Вернуться?
– А ты – нет?!
– Мы не можем вернуться, – глухо отрезал Андрей, чем моментально сбил настрой Черенко и заставил последнего изумиться.
Именно Андрей понёс самую тяжелую потерю и тот факт, что он осознанно заявляет, что группа не будет возвращаться, имел сейчас невероятно огромный вес.
– Вот именно, – тут же продолжил Косарь. – А знаешь почему? Потому что когда я видел их в последний раз – вертушка пыталась размазать нас тонким слоем по скале. Хочешь ещё разок?
Толя бросил на Косаря агрессивный взгляд и заскрипел зубами, но промолчал.
– Меня гораздо больше беспокоит другое, – продолжил Косарь. – Как нам уйти? С украинцем на руках мы двигаемся слишком медленно. Если «крокодил» вернётся, то нам точно жопа.
– Что ты предлагаешь? – спросила Катя, почуяв неладное в словах наёмника.
Лёша и Руми сделали по выстрелу, Косарь отвлёкся на них, но через пару секунд снова посмотрел на Катю.
– Как он вообще? – спросил он, кивая на дядю Ваню, затем посмотрел на украинца, лежащего всего в метре от него. – Слышь, электрик, ты как?
– Х..йово, – выдавил украинец.
– Пуля повредила вену на бедре, – ответила за него Катя. – Я сделала всё, что смогла, но не знаю дотянет ли он до хирурга.
Корнеев снова сделал выстрел, звук которого, как и прошлые, эхом разнёсся между скалами. Противники в ответ не стреляли. Их снайпера Лёша убил ещё в начале боя, а остальное оружие не позволяло им тягаться с парой снайперов «анархистов».
Украинец никак не отреагировал на слова Кати, будто речь шла не о нём. Он молча с грустью смотрел на низкие тучи, которые будто висели прямо над ним. Казалось, что можно протянуть руку и ухватиться за них. Это, кстати, было везением – окажись перевал на пару десятков метров выше и «анархисты» сейчас сидели бы в густом тумане, откуда не то что следить за местностью стало бы невозможно, но и друг друга не факт, что было бы видно.
– Дерьмово, – процедил Косарь и ненадолго задумался.
Кто-то из снайперов снова выстрелил.
– Если мы их не сбросим – они снова натравят на нас «крокодила», – сообщил наёмник после паузы, имея в виду крымчаков. – Второй акт этого балета мы точно не переживём.
– И что предлагаешь? – с вызовом, нервно спросил Толя.
– Не, вменяемых идей нет, – выдержав короткую паузу, ответил Косарь.
– У меня есть, – внезапно заявил украинец.
Все с удивлением посмотрели на него, будто не ожидали, что он вообще может говорить.
– Я – балласт. Вы должны меня оставить…
Несколько секунд все ошарашено молчали, а затем ему ответил Толя.
– Нет, такое не обсуждается, – решительно отрезал он.
– Я всё решил, – продолжил Иван. – Чуешь, бестолковый? Вороги могут как-то обойти это место?
Бестолковым Иван обычно называл Косаря, но тот никогда не обижался на украинца. Впрочем, только на него. Со всеми остальными за подобное обращение он легко мог устроить драку, как правило, очень скоротечную и всегда проигрышную для второй стороны.
– Не, дядя Ваня, только по небу.
– То добрэ. Значить, я стану миной. Оставьте мне всю взрывчатку, шо у нас есть, и как эти выб. ядки доберутся сюда, я устрою им прощальный фэйервэрк.
– Что ты несешь, курва твоя мать? Вертел я такие предложения!
Толя выругался и сплюнул. Андрей молчал, блуждающим взглядом осматривая скалы напротив, а на деле, скорее всего, даже не видя их.
– Я уже не жилец. Я то знаю. Потому не спорьте, а делайте, шо говорю.
– Ну ты даёшь, электрик, – с изумлением, но почтительно проговорил Косарь и взглянул на Андрея. – Командир, что скажешь?
