Сержант умел устраивать подлости, поэтому у Андрея первым делом появилась мысль, что он затеял какой-то акт мести и рядом могут находиться его бойцы, но Буреев оказался один.
– Хочу принести свои извинения за вчерашнее и за всё остальное, что было до этого. Я был не прав. Это искренне.
Романов, наконец, сосредоточил внимание на сержанте.
– Слушай, я тебе не кисейная барышня и зла на тебя не держу, – спокойным тоном сообщил он. – У меня нет времени обижаться.
– Вы серьёзно?
– Разумеется. Слушай, ты в два раза старше меня, так что перестань «выкать». Тем более, что раньше в разговорах тет-а-тет ты этого тоже не делал.
– Понял.
Буреев позволил себе чуть заметную улыбку и вообще немного воспрянул духом от такого ответа Андрея. Ему показалось, что он сможет с ним договориться.
– Объясню про обиды, – сказал Андрей, окончательно убедившись, что вокруг нет никого подозрительного. – Некоторое время назад я понял, что не могу позволить себе обижаться на кого либо. Это трудно, но приходится так поступать, потому что силы нужны на другое. И не важно, как меня бьёт жизнь и какие подножки мне ставят другие люди, потому что случается всякое. Всё, что имеет значение – я должен снова встать на ноги и продолжить идти вперёд. Понимаешь о чём я?
Сержант кивнул, но Андрею показалось, что тот ничего не понял. И чёрт с ним. Не понял, значит, и не надо.
– Ладно, – Андрей кивнул и на мгновение отвёл взгляд, будто увидел что-то, но затем снова приковал его к собеседнику. – Но это не отменяет того, что произошло между нами.
– Ясно.
Буреев тоже отвёл глаза, но, несмотря на слова Андрея, не торопился уходить. Видимо, ему было ещё что сказать, так что некоторое время Андрей ждал, когда же Олег заговорит.
– Товарищ младший лейтенант, может… есть какие-то варианты как мне и моему отделению остаться у вас? Я готов на что угодно.
О! Такой хитрый и гордый сержант унижается до просьбы?
Олег опустил лицо и закусил губу, ожидая ответа. Романов был уверен, что он шёл на это не потому что хотел, а потому что проиграл, и теперь обстоятельства сложились против него. Слухи о произошедшем быстро облетели весь полк, и сейчас Буреева не будут рады видеть ни в одном подразделении.
Взгляд самого Андрея открыто говорил о его мыслях – нет, дорогой, я тебе ни за что не поверю. Но сержант этого взгляда пока избегал. А далее Андрей разрушил надежды Буреева уже словесно.
– Поразительно, – удивлённо выдал он. – Как тебе вообще такое могло прийти в голову? Я, по-твоему, идиот, что ли?
От такого ответа Олег растерялся и так и не решился посмотреть собеседнику в глаза.
– Я понял свои ошибки. Я исправлюсь и буду служить тебе верой и правдой… – попытался как-то объясниться он.
– Остановись, – Андрей поднял ладонь. – Это всё не серьёзно. Я больше не верю тебе и ни за что не подставлю своих людей. Если ты осознал ошибки – это отличная новость. Теперь иди и докажи это, но не мне. Мне ничего доказывать не надо.
Буреев поник и затих, но всё ещё не уходил. Андрей не собирался менять своё мнение, но решил поинтересоваться у Олега: зачем вообще он столько времени вёл себя так глупо.
– Слушай, зачем вообще было это всё? Я про твои фанаберии. Зачем ты пытался подрывать мой авторитет? Зачем дезорагнизовывал взвод?
Сержанту понадобилось время, чтобы ответить. Вряд ли он придумывал отмазку или какую-то ложь. Скорее всего, он просто искал решимость признаться.
– Я не мог смириться, что меня поставили в подчинение пацану и очень злился из-за этого. Хотел доказать всем, что ты плохой командир и не заслуживаешь командовать…
– Доказал? – перебил его Андрей, которому не захотелось слушать дальше, даже несмотря на то, что он сам задал вопрос.
Буреев плотнее сжал губы и несколько секунд смотрел в землю, набираясь смелости для ответа.
– Я ошибался и признаю это, – выдавил он, наконец.
Романов вздохнул и отвернулся. Некоторое время он молчал и глубоко дышал, приводя мысли в порядок. Не хотелось больше тратить силы на ёрничанье, споры и язвительность, ведь он уже победил и дальше подобное поведение будет выглядеть недостойно.
– Олег, даже если это правда – я рад за тебя. Я серьёзно. Признание своих ошибок – путь к развитию, путь вперёд. Но не со мной.
Андрей перестал говорить, но по виду Буреева понял, что для него этих слов недостаточно. Видимо, стоит объяснить ему всё полностью.
– Ты взрослый человек и должен понимать, что я больше не могу тебе доверять. Ни тебе, ни твоим бойцам, которые тоже совершали определённые поступки явно не задумываясь о последствиях. Как мне теперь забыть об этом и спокойно смотреть им в глаза? Они ведь плевали мне в лицо.
Сержант до сих пор так и не поднял взгляд и просто молча слушал Андрея.
– Вы все поставили под угрозу наши жизни и этого я никогда и ни при каких обстоятельствах не забуду. И это не обида, поверь. Это – необходимая мера самозащиты, чтобы оградить моих бойцов и моих друзей, потому что они – моя семья. Я никому не позволю рисковать ими. Так что извини, но ничего личного.
На этом Андрей закончил, и Бурееву понадобилось около десяти секунд, чтобы осознать и принять сказанное. Романова затянувшаяся пауза не смущала и он изучающе разглядывал сержанта.
– Ясно, – глухо бросил тот.
Тон Андрею не понравился. Что ж, одним врагом больше, одним меньше – ничего не поделаешь. С другой стороны: если ты прожил жизнь и у тебя нет врагов – это означает лишь то, что ты был ничтожеством и никогда ничего не отстаивал.
– Сержант, слушай, прояви себя, как мужик, а? Ты ведь считаешь себя мужиком, я уверен. Так вот – поступи, как мужчина, и скажи мне в лицо всё, что думаешь на самом деле. Не носи камень за пазухой.
Услышав это, Буреев, наконец, поднял глаза и посмотрел на Андрея. В его взгляде были растерянность и раздражение, но ненависти Андрей там не увидел. Неужели сержант действительно искренне раскаивался?
– Мне нечего тебе сказать, лейтенант.
– Жаль, но как хочешь.
Андрей пожал плечами, но затем, слегка прищурился и закусил губу. Подумав немного, он решил кое-что добавить.
– Хочу чтобы ты знал – я никому не расскажу об этом разговоре и о твоей просьбе. И ещё – я не считаю, что ты только что унизился, но если ты сам так считаешь, то тут есть два момента: если ты просил из-за себя – тогда да, ты действительно унизился, а если ты пришёл ко мне, потому что хотел таким образом помочь своим бойцам, пусть даже вместе с собой, то это не унижение, а наоборот – сильный поступок. Но мне всё равно какой из этих вариантов верный. Главное, чтобы ты сам это знал. А теперь извини, но мне больше не о чем с тобой разговаривать, сержант.