Такой подход Андрею нравился больше всего, а Корнеев ушёл с передовой разведгруппой, не желая вникать в проблемы командира, что, впрочем, было совершенно логично. Вникни он в детали, то, возможно, отговорил бы Андрея от ошибочного решения, но его рядом не было и потому вразумить Романова оказалось некому.
Оставив квартал многоэтажек в стороне, «анархисты» двинулись на север по улице, застроенной по большей части одноэтажными домами. Именно здесь, на этой улице, вскоре они и столкнулись с настоящим сопротивлением, а не теми нелепыми попытками, что предпринимались противником ранее.
Примерно половину улицы они преодолели в прогулочном режиме. Кутерьма началась, когда они добрались до небольшого строения, сильно похожего на маленькую церквушку. Первое, что произошло – сквозь урчание двигателей и звуки стрельбы, доносившейся почти со всех сторон, прорезался, а затем моментально усилился визг падающей миномётной мины. Через мгновение в кустах примерно в пятнадцати метрах слева от «анархистов» блеснула вспышка, раздался хлопок взрыва, и вокруг с шипением и свистом разлетелись осколки. Большинство людей успели залечь или спрятаться за технику, так что пока потерь не было. Тут же, через несколько секунд, новый визг мины окончился взрывом, и башенка на церквушке разлетелась вдребезги. Во все стороны полетели обломки кирпича, падая на технику и головы людей.
В кого-то попало, раздался вопль, и Андрей невольно отвлёкся на крик, но тут же начали выть новые мины. Одна за другой они ложились вокруг бойцов, попрятавшихся за домом и залёгших в небольшой канавке у забора справа. Техника стала медленно отползать задним ходом, ожидая приказов координатора, но Андрей на эти двадцать секунд словно выпал из реальности, не понимая, что делать. Единственное, что он сейчас знал – ни в коем случае нельзя паниковать и подниматься на ноги.
– Всем оставаться в укрытиях! – это всё, что он пока сказал.
Низко пригнувшись, а иногда и ползком, Андрей отходил вместе с медленно двигающимся танком, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь. Почему он не залёг куда-то в укрытие? Этот вопрос он ещё задаст себе позже, если доживёт до момента, когда сможет проанализировать произошедшее.
Бойцы попрятались, в эфире было тихо, а округу продолжали наполнять визг и хлопки разрывающихся мин. Вокруг то и дело проявлялись вспышки разрывов, шуршали и звенели об броню осколки, слева от домика свалилось дерево, справа взрывом снесло секцию бетонного забора и Кирилла Черенко чуть не придавило обломками. Очередная мина попала в крышу дома, но с другой от бойцов стороны, так что в этот раз обломками никого не задело.
– Корень, где вы? Видите что-то?
– Никак нет, – раздался спокойный ответ. – Мы в ста метрах впереди вас.
Пока Андрей думал, как быть, слева на десять часов по технике начали стрелять. Первыми полетели выстрелы из гранатомётов. Два снаряда один за другим на высокой скорости врезались в танк, за которым прятался Андрей. Машину тряхнуло, а Андрея оглушило взрывом и бросило на землю. Он быстро перевернулся и встал на четвереньки, пытаясь проморгаться. В наушниках начался активный обмен мнениями, но Андрей пока не мог понять, кто и что говорит и к кому вообще обращаются.
Кто-то дёрнул его за плечо.
– Ты в порядке?
Андрей поднял глаза и, всё ещё моргая, увидел сосредоточенное лицо Воробьёва. Пару секунд он напряженно думал, что должен ответить, а затем утвердительно закивал.
Мины продолжали взрываться, одна взорвалась прямо рядом с танком, с противоположной от Андрея и Сергея стороны. Град осколков звонко прошёлся по броне и каткам танка. После этого Андрей, наконец, снова начал воспринимать действительность. Окончательно он пришёл в себя, когда его оглушило от близкого выстрела танкового орудия.
– Сука-бл. дь, – это был очередной редкий случай, когда Андрей заматерился.
Он принялся трясти головой, пытаясь как-то прогнать звон в ушах, а Воробьёв принялся куда-то его тянуть.
– Надо вывести тебя из-под обстрела. Здесь ты бесполезен и не сможешь вести бой, – на ходу посоветовал Сергей.
Не дожидаясь одобрения, он потянул Андрея к пролому в заборе и дальше, к заброшенному дому. «Анархисты» открыли огонь, а танки продолжали отползать и отвечать на стрельбу противника своим огнём. К счастью танк не получил повреждений, лишь потерял часть коробок динамической защиты, но танкистам такое обращение с их машиной явно было не по нраву. По вспышкам вражеских огневых средств начали стрелять и орудия БТР-ов.
Когда Андрей более менее сориентировался, огонь противника уже сумели подавить, но убили они врага или заставили отступить? Слава богу, мины тоже перестали сыпаться. В рации сообщили, что от осколков мин у Коробейникова погибли двое. Каким чудом не зацепило никого из взвода Романова можно было только гадать.
– Лом, доложи обстановку, – включился, наконец, Андрей.
– Два пулемёта и гранатомёты на десять часов, – сухо сообщил Черенко. – Пока затихли.
– Понял. Двигай туда со своим отделением. Кот – вы их прикроете, а потом идёте следом. Как поняли?
– Понял вас.
– Принято.
Бойцы выдвинулись. Андрей видел их через окно, хоть ему и немного мешали заросли. Через пяток минут Черенко доложил, что они нашли труп пулемётчика. Похоже, пока что танки действительно воевали без пехоты, как того и опасался Ростовцев.
Андрей очень разозлился на себя, мысленно отругал за собственную бесполезность, и дальше стал действовать более осмотрительно, не вылезая сильно вперёд. Всё-таки его дело – управлять боем, а не быть на острие атаки, поэтому стоило положиться на глаза разведки и других бойцов. Но для него это оказалось непросто. Ему почему-то казалось, что только он сам может составить правильную картину событий, а все остальные искажают её, мешают ему правильно понять происходящее, но Андрей понимал, что если хочет эффективно выполнять свою задачу, то должен преодолеть это заблуждение.
С момента боя у церквушки дальше без перестрелки они не продвигались. Через двести метров прямо по улице стоял высотный дом в форме буквы «Г», в котором оказалось много врагов. Возможностями соседа справа «анархисты» не обладали, так что пришлось им вступить в продолжительный бой, исход которого во многом снова решили танки – именно они подавили большинство огневых средств противника, превратив фасад дома в уродливый швейцарский сыр, грязно-серого и черного цветов.
Помимо солдат противника в высотке обнаружилась и не менее серьёзная угроза из двухэтажного строения в трех сотнях метров прямо по курсу. Пока «анархисты» смогли разобраться в чём суть этой угрозы, погибли двое и были тяжело ранены ещё трое бойцов.
В этой ситуации Андрей впервые прочувствовал на себе, что такое снайпер, ощутил нутром тот тошнотворный ужас, который заполняет человека от осознания, что прямо сейчас его могут держать на прицеле.
Он уже не раз был в бою, кое-что видел и обладал кое-каким опытом. Всё это постепенно притупляло в нём чувство опасности. Он, как правило, уже не воспринимал автоматный или пулемётный огонь врага, как прямую угрозу ему самому. Только когда он попадал на прицел одного конкретного огневого средства противника или оказывался вовлечённым в бой, где ему противостоял конкретный вражеский боец, к нему снова возвращалось чувство опасности, и он понимал: «Эти ребята пришли сюда по мою душу». Однако, избирательный огонь невидимого снайпера… Это было нечто другое.
