ПО НОЧАМ В ВОЗДУХ ПОДНИМАЛИСЬ ЗАГРАДИТЕЛЬНЫЕ АЭРОСТАТЫ. С НАСТУПЛЕНИЕМ ТЕМНОТЫ ПО НЕБУ ШАРИЛИ ЛУЧИ МОЩНЫХ ПРОЖЕКТОРОВ. ПЕРЕМЕЩАЯСЬ С ОДНОГО УЧАСТКА НЕБА НА ДРУГОЙ. Иногда их лучи встречались, образовывали что-то похожее на букву Х и снова расходились по своим квадратам. Если же один из прожекторов выуживал какую-то воздушную цель, то все прожектора направляли свои лучи на обнаруженного противника и освещали его, двигаясь за ним до тех пор, пока самолет не сбивали или он не уходил из зоны видимости.
С Финляндского вокзала мы благополучно добрались со своими баулами до улицы Жуковского и поселились у наших то ли родственников, то ли хороших знакомых. Несмотря на то, что вещей мы привезли, как мне казалось, много, но их было ровно столько, сколько могли унести на себе две женщины: мать и тетя Маруся, в то время шестнадцатилетняя девушка. Мы с сестрой в то время, по малости лет, быть носильщиками еще не могли и несли в руках только свои какие-то игрушки. Очень необходимых вещей дома осталось еще немало, и было решено, что тетя Маруся еще раз съездит в Невдубстрой и привезет их в Ленинград. Предчувствуя неизбежный голод, мать сумела насушить два чемодана сухарей, и вот эти чемоданы должна была привезти тетя Маруся. Только по счастливой случайности эта поездка закончилась для нее благополучно. При возвращении назад она успела переправиться на пароме на правый берег Невы, а в это время в Невдубстрой вошли немецкие танки. Стоило ей задержаться с отъездом буквально на несколько минут, и она попала бы в лапы фашистов. С огромным риском драгоценные чемоданы с сухарями были доставлены в Ленинград, но, к великому сожалению, воспользоваться ими нам так и не пришлось. В самый разгар блокадного голода, когда мы хотели забрать их себе (часть вещей, в том числе и эти два чемодана, мы при переезде на новое место жительства оставили у наших знакомых), то оказалось, что они были уже съедены, а нам достались только пустые чемоданы. Я до сих пор считаю, что если бы этого не случилось, то наша мама не заработала бы водянку и осталась бы жива.
На улице Жуковского мы прожили недолго и переехали на улицу Гагарина, где нам дали временное жилье. Как выглядело наше новое место жительства, я почему-то не помню. Помню только, что это рядом с Литейным проспектом, где была расположена столовая, в которой мы питались. На мой взгляд, кормили нас там очень хорошо. Хлеб давали по нормам, были и мясные блюда. Гарниры ко вторым блюдам состояли в основном из бобовых культур: соя, горох, фасоль, бобы и, чаще всего, чечевица. Немцы даже сбрасывали листовки с текстом: «Чечевицу доедите и Ленинград нам сдадите». Очевидно, разведывательные дела у них были поставлены неплохо. Были листовки и такого содержания: «Доедайте бобы и готовьте гробы». Когда почти все население города и ближайших населенных пунктов было брошено на сооружение укрепрайонов вокруг города, немцы бросали листовки и с таким содержанием: «Девочки и бабочки, не копайте ямочки, все равно наши таночки переедут ваши ямочки». В первые блокадные дни немецкая авиация обладала полным превосходством в воздухе. Появление нашего самолета было большой редкостью. Пользуясь этим, немецкие стервятники носились вдоль улиц и проспектов на бреющих полетах так низко, что чуть не сшибали трубы на крышах домов, сбрасывая листовки или поливая короткими очередями дома, дворы или прохожих на улице. Однажды, когда мы играли во дворе дома, где в тот момент жили, над нашим домом пролетел немецкий самолет. Он летел настолько низко, что, когда пролетал над тем двором, где мы в это время находились, я очень ясно увидел немецкого летчика, сидящего за штурвалом самолета. Его улыбающаяся, довольная физиономия до сих пор стоит перед моими глазами. Впоследствии подобный случай я увидел в каком-то фильме. Значит, не только я наблюдал подобную картину.
С Гагаринской улицы нас переселили в двухквартирный деревянный дом в районе Лесного проспекта. Квартиры были разделены между собой капитальной стеной и имели отдельные входы, расположенные с разных сторон дома. Но, к великому сожалению, пожить в отдельной квартире нам пришлось очень мало, мы даже не успели как следует освоиться
В один из дней мы по какой-то причине всей семьей, что бывало не так часто, ушли в город. На одной из улиц нас застала воздушная тревога, и нам очень долго пришлось отсидеть в бомбоубежище. Когда же пришли на то место, где раньше стоял наш дом, то увидели только одну половину дома, как раз ту, в которой мы жили, заваленную обломками второй половины. Когда, разобрав завалы, мы пробрались в свою уцелевшую половину, то увидели там полный погром. ОКОННЫЕ РАМЫ БЫЛИ ВЫДРАНЫ С КОРНЕМ, СЛОВНО ИХ НИКОГДА ТАМ И НЕ БЫЛО. НАША СКРОМНАЯ МЕБЕЛЬ БЫЛА РАЗБРОСАНА ПО ВСЕЙ КВАРТИРЕ. ВСЕ ВЕЩИ БЫЛИ ПОКРЫТЫ ОБЛОМКАМИ ДЕРЕВА И ШТУКАТУРКИ ВПЕРЕМЕШКУ С ПОБЕЛКОЙ.
Время было уже вечернее, идти куда-то с поиском ночлега было поздно, мать с тетей Марусей расчистили от обломков небольшую площадь на полу, настелили на это место каких-то тряпок, и мы, не раздеваясь, улеглись на них на ночлег. На наше счастье, еще была ранняя осень и можно было ночевать и без оконных рам.
Несмотря на то, что наша половина дома была разрушена не полностью, жить в ней уже было невозможно, и нам дали комнату в коммунальной квартире на втором этаже по улице Батенина. (Она сейчас называется улицей Александра Матросова). Комната была большая, большая общая кухня с большой плитой, сложенной из кирпича. Квартира состояла из двух комнат и кухни. В соседней комнате жила женщина с двумя детьми. Дети были примерно нашего возраста, поэтому мы почти сразу же подружились.
Количество бомбардировок города с каждым днем возрастало. Возрастало и количество самолетов, участвовавших в них. Сравнительно недавно я прочитал в одной книге, посвященной блокадному Ленинграду, слова Гитлера, который говорил: «… нужно нещадно бомбить Ленинград с воздуха, и тогда город рухнет, как переспелый плод». Видимо, желая угодить своему предводителю, фашисты стали выпускать на город целые армады бомбардировщиков. Причем налетали не все сразу, а по очереди. Одна группа, отбомбившись, уходила, на ее место приходила следующая. Были дни, когда приходилось сидеть в бомбоубежище целыми днями. Не успевала сирена огласить отбой воздушной тревоги, через короткое время объявлялось о новом налете. Даже в ночное время бомбардировки не прекращались. Ночью, как правило, прилетал самолет, делая круги над будущим местом бомбардировки, навешивал ракеты на парашютах, которые очень ярко горели, и ночью становилось светло, словно днем. Только после этого появлялись тяжелые бомбардировщики и делали свое грязное дело.
ВОЗДУШНАЯ ТРЕВОГА ОБЪЯВЛЯЛАСЬ ПО РАДИО, СИРЕНЫ ВКЛЮЧАЛИ МНОГИЕ ФАБРИКИ И ЗАВОДЫ, А ТАКЖЕ БЫЛИ ПЕРЕНОСНЫЕ СИРЕНЫ, КОТОРЫЕ КРУТИЛИ ДВОРНИКИ ВО МНОГИХ ДВОРАХ ГОРОДА. В результате образовывался такой хор сирен, что первое время душа уходила в пятки и, обгоняя друг друга, все неслись, сломя голову, в ближайшее бомбоубежище. Спустя какое-то время животный страх, который присутствовал у людей поначалу, пропал, людям надоело сидеть сутками в подвалах, и многие стали не обращать внимания на эти надоевшие звуки. Да и милиционеры куда-то исчезли, которые раньше принуждали людей пойти в укрытие. Появились случаи, когда люди гибли при прямом попадании бомбы прямо в бомбоубежище, очевидно, и этот факт повлиял на такое пренебрежительное отношение к этим укрытиям. Весь город говорил о трагедии, которая разыгралась в подвалах Гостиного Двора. Туда угодила бомба, и большая группа людей оказалась в западне, а лопнувшие трубы начали заливать заложников. Спасательные работы велись продолжительное время, за которое очень много людей просто утонули. Жертвы появились не только среди людей, но и среди зверей зоопарка имелись погибшие. Особенно потрясло горожан сообщение о гибели любимца всей детворы – слона. Пожалуй, не было в городе ни одного подростка, который не подавал бы этому слону копеечку, которую он брал из рук при помощи хобота. Слон передавал монетку своему хозяину, а тот выдавал ему взамен какое-то лакомство. Все получали взаимное удовольствие и выгоду. Дети – от общения с таким могучим животным, слон – от получения лакомства, зоопарк – от дополнительных доходов. Об уме и мудрости этого слона ходили различные легенды. Уже после войны я прочитал в одной из газет такой удивительный рассказ: один из посетителей зоопарка решил поиздеваться над этим слоном. В тот момент, когда слон хотел взять монетку с ладошки посетителя, этот хулиган уколол его булавкой в хобот. Слон взревел от боли, посетитель скрылся. Слон запомнил своего обидчика и решил ему отомстить. Когда тот появился через какое-то время снова, слон вылил на него целый хобот воды. И вот такой умница стал жертвой фашистов.
