Цитата 68:
На рынке действительно можно было за большие деньги купить хлеба и даже пирожок. Наша мать из-за нехватки денег иногда на таком рынке продавала пайку хлеба, чтобы выкупить следующий паек по карточкам.
Комментарий:
Одни из самых больших «барахолок», «толкучек» блокадного Ленинграда располагались на Сытном рынке на Петроградской стороне и на черном рынке рядом с Обводным каналом. Особенно активно черный рынок стал развиваться с начала ноября 1941-го. Дневники блокадников являются ценным источником, с помощью которого можно реконструировать цены у спекулянтов в «смертное время». Так, в конце января – начале февраля 1942 года 1 кг сливочного масла мог стоить на черном рынке 1500 рублей, 1 кг хлеба – 300–400 рублей, 6 поленьев дров – 250 рублей, плитка шоколада – 200 рублей, 1 литр вина – 100 рублей, 1 литр керосина – 90 рублей, пачка «Беломора» – 60 рублей, 1 литр молока – 50 рублей, коробок спичек – 10 рублей. Учитывая, что среднемесячная зарплата советского рабочего союзной промышленности в 1940 году составляла 375 рублей, горожане могли позволить себе очень немного, и им приходилось продавать дорогие вещи за бесценок (см.: Вознесенский Н. Военная экономика СССР в период Отечественной войны. М.: Госполитиздат, 1948. UPL: http://militera.lib.rU/h/voznesensky_n/10.html). Благодарю Анастасию Павловскую за помощь в поиске этой информации в дневниках. С большим корпусом блокадных дневников (около 200 дневников) можно ознакомиться на сайте электронного архива «Прожито» (UPL: https://prozhito.org/).
Цитата 69:
Оказывается, наша соседка по вечерам выходила на улицу, отрубала у лежащих на земле покойников интересующие ее места и все это складировала у себя в комнате под кроватью.
Комментарий:
Случаи каннибализма в блокадном Ленинграде не были редкостью и порой вынуждали целые семьи идти на жестокие преступления. Одно из шокирующих описаний такой семьи зимой 1941–1942 года оставила Анна Михайловна Кочеткова, работавшая политорганизатором при домохозяйствах Октябрьского завода им. Кагановича и занимавшаяся обходом т. н. «выморочных квартир» в поисках выживших. Кочеткова описывала такую квартиру, где нашла выжившего ребенка: «На постели – его тетка. Спрашиваем – кто сначала умер?» – «Дядя. Тетка умерла дня 4–5 тому назад» – А как же ты питаешься? Что ты ешь?» – «У тетки было мясо. Я жарю и ем. У тетки была еще жареная печенка». – «Где она взяла печенку?» – «Когда дядя умер, то тетка ножом разрезала ему живот и достала сердце и печенку и жарила. Вот и студень стоит». Посмотрели, действительно там был студень. <… > Мы спросили ребенка, где же тетка брала мясо. Тетка привозила с железки какие-то трупы. Они лежали в сарае, их рубили и ели. Витя, родной брат Петровой, которая разрешилась седьмым ребенком, рассорился с сестрой и ушел наверх… <…> Тут он заболел и умер. Они его съели.
Когда мы ждали врача к ребенку, мы решили посмотреть, что в сарае. Он был закрыт громадным замком. Тут как раз мимо шли военные. Мы их попросили сломать замок. Они сломали. Нам представилась ужасная картина: лежал труп человека, который уже начали рубить. Осталась половина туловища. Ног уже не было. Мясо было похоже на баранину. По-видимому, это был молодой мальчик или девочка. Труп подростка.
В сарае было много всякой одежды – мужских шапок, пальто мужских и дамских, трико, тельняшки, майки, фуфайки. Значит, они не одного съели за это время» (ЦГАИПД СПб. Ф. 4000. Оп. 10. Д. 376. Л. 3 об).
Цитата 70:
Оказывается, наша соседка по вечерам выходила на улицу, отрубала у лежащих на земле покойников интересующие ее места и все это складировала у себя в комнате под кроватью.
С февраля месяца хлебный паек увеличили до 300 г.
Комментарий:
Повышение нормы хлебного пайка произошло 11 февраля 1942 года. Рабочие и ИТР (инженерно-технические работники) стали получать по 500 граммов хлеба, служащие – по 400, иждивенцы и дети до 12 лет – по 300 граммов в день. Увеличение пайка стало следствием нескольких факторов. Во-первых, это была активизация ледовой Дороги жизни по Ладожскому озеру. Во-вторых, в феврале 1942 года из города было эвакуировано 117 тысяч человек (за январь – только 11 тысяч). В-третьих, это связано с резким увеличением смертности в первую блокадную зиму – только в феврале в Ленинграде, Колпине и Кронштадте умерли 126989 человек.
Цитата 71:
…голод в союзе с голодными поносами продолжал косить людей…
Комментарий:
Появление большого числа истощенных больных, страдающих алиментарной дистрофией, привело к вспышке дизентерии в декабре 1941 – марте 1942 г. Как показали исследования патологоанатомов и бактериологов блокадного Ленинграда, в 1942 г. от дизентерии, осложнившей алиментарную дистрофию, погибли 20,4 % больных (см.: Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде. Историко-медицинский аспект. СПб.: Академия военно-исторических наук, 2001. UPL: http://militera.lib.ru/research/blocmed/index.html).
Цитата 72:
Со всех улиц, квартир и парадных были убраны трупы. Вывозили их на огромных машинах, как их называли, «пятитонки».
Комментарий:
Очисткой города от трупов в основном занимались части местной противовоздушной обороны. В отличие от «смертного времени» зимой, когда тела старались вывозить на кладбища, в том числе Пискаревское, 7 марта 1942 года Ленгорисполком принял постановление «Об организации сжигания трупов на 1-м кирпичном заводе Ленгорпромстрома». Две тоннельные печи завода были переоборудованы в крематорий с соответствующей установкой вагонеток для кремации трупов. Всего до 1 января 1943 года на этом заводе было кремировано 109925 тел ленинградцев (см.: Соболев Г. Л. Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга первая. Июнь 1941 – май 1942. СПб.: Издательство СПбГУ, 2013. С. 568–571). 7 октября 1945 года на месте крематория был заложен Московский парк Победы (находится рядом с нынешней станцией метро «Парк Победы»). 8 сентября 2001 года на месте был открыт памятный знак «Вагонетка».
Цитата 73:
На улицах города был убран не только снег, но и при помощи ломиков был сколот на тротуарах весь лед. Можно было только удивляться, где эти истощенные люди находили в себе силы, чтобы проделывать такую трудоемкую работу.
Комментарий:
Решением Ленгорисполкома все трудоспособное население Ленинграда было мобилизовано на уборку города с 27 марта по 8 апреля 1942 года. Как вспоминала в 1982 году Елена Мухина, автор известного блокадного дневника: «Силы в руках у меня никакой не было. Так что не только ломом копать лед, но и лопатой его подцеплять и кидать я не могла. <… >…Прекрасно помню, что когда наконец кончалась эта пытка и можно было идти домой, то я на свой 4-й этаж поднималась не по-человечески – на двух ногах – на это не было сил, а ползла на четвереньках. <…> Какая это была жестокость: после такой страшной голодной зимы всех, кто каким-то чудом остался жив, то есть полуживых людей, которые едва передвигали ноги, заставляли тяжело физически работать – колоть лед, грести, кидать его лопатой. Освобождали от работы только тех, кто был уже настолько слаб, что не мог сползти с постели. А [тех], кто хоть как-нибудь держался на ногах, гнали на работу, угрожая, что иначе не дадут карточки на следующий месяц. Скольких людей эта уборка «убрала»: они отдали ей последние силы и так ослабли, что погибли. <… > Почему я все же выдержала эту муку – эту уборку льда? И не подохла. Только потому, что мама Лена умерла в начале месяца – 8 февраля. И в домоуправлении меня пожалели и решили оставить и для этого не отняли у меня ее хлебную карточку. И я с 8 февраля 1942 г. и до конца месяца питалась двойной порцией хлеба» (см.: «..Сохрани мою печальную историю…»: Блокадный дневник Лены Мухиной. М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2015. С. 357–359).
