А может быть, Павлову стали известны какие-либо неприглядные подробности об этом молодом человеке и он поделился своими соображениями с тем же Калачевым?
Об этом я завтра подробно порасспрошу Константина.
Я сделала несколько пометок в блокноте и приступила к обдумыванию следующей версии.
Итак, как выяснилось, Павлов был неизлечимо болен. Знал об этом его друг Кирилл Анненков, но понятия не имели ни жена, ни дочь.
Этого я специально не уточняла, но по зрелом размышлении ничего подобного и не требовалось. Знай Анастасия Павлова о болезни отца, она не преминула бы сообщить мне об этом буквально с первых же тактов. А если бы о болезни мужа была осведомлена Марина Павлова, то этой информацией с самого начала располагало бы и официальное следствие, однако о том, что у погибшего Павлова был неоперабельный рак желудка, следователь Волков и понятия не имел. Ведь Павлова негодовала, что следователи буквально измучили ее допросами, а информация о смертельной болезни мужа была бы стопроцентным козырем в ее руках. Кому придет в голову подозревать в убийстве вдову, если муженек и без того уже на ладан дышал?
Но поскольку Павлова не знала о болезни мужа, это дало мне основания вновь вернуть ее в разряд подозреваемых. И тут начинала вырисовываться совсем уж интересная картина.
Возможно, Марина Павлова просчитала все заранее, назначив на роль жертвы своего наивного молодого любовника Виталия Сурикова.
Я вспомнила, как активно убеждала меня Марина, что Виталий метил на место ее мужа. А действительно ли он этого хотел и как это проверить? Или, что еще более вероятно, Павлова была в сговоре с убийцей. Но с кем?
Допустим, дело было так. Этот пока неизвестный мне убийца под каким-либо предлогом вынудил Павлова тайно вернуться в коттедж. Или сам же его туда привез. Ведь известно, что и машина Павлова была на стоянке возле ресторана, и сам его водитель веселился среди гостей. Как только Павлов очутился в своем доме, этот самый убийца дал сигнал своей сообщнице, Марине Павловой, возвращаться в коттедж вместе с ничего не подозревавшим Суриковым. Та, подъезжая к элитному поселку, незаметно отправила убийце сообщение, после чего и прозвучал роковой выстрел. Однако ни Суриков, ни сама Марина его, разумеется, не слышали. Зато слышали соседи, которые незамедлительно вызвали полицию. Убийце удалось незаметно ускользнуть до ее приезда, у него наверняка был готов план отступления. А вот Сурикова полиция застала врасплох прямо над телом застреленного Павлова. Что называется, «тепленьким».
Но кто мог оказаться этим сообщником? Настя говорила, что ее мать — весьма любвеобильная особа.
Надо бы поподробнее разузнать о ее связях до того, как в ее объятиях оказался Виталий Суриков. Может, Марина и ее тайный воздыхатель разработали весь этот коварный план? И что с того, что для этого женщине пришлось какое-то время крутить роман с другим. Для людей такого сорта это не помеха.
Ситуация представлялась мне все более запутанной, и я решила прибегнуть к нестандартному средству, которое не раз меня выручало. Ну, во всяком случае, давало подсказку, в каком направлении продолжать поиски, а от чего лучше отказаться, чтобы не наломать дров.
Из ящика письменного стола я извлекла небольшой бархатный мешочек и высыпала из него себе на ладонь три двенадцатигранника — гадальные кости.
Я слегка подбросила двенадцатигранники, и они с легким стуком упали на гладкую поверхность стола.
Я принялась внимательно изучать выпавшую комбинацию. Она оказалось такой: 13+30+6.
Согласно древнему толкованию меня ожидало следующее: «укрепление репутации, чему будут способствовать ваша рассудительность и стремление к справедливости».
В общем-то предсказание меня порадовало — хорошая репутация еще никому не мешала. К тому же, по моему собственному глубокому убеждению, рассудительности мне было не занимать. Так что можно считать, что предсказание и на этот раз оказалось верным. Как, впрочем, и всегда. Вот только мне далеко не каждый раз удавалось с самого начала правильно определить, что именно имели в виду двенадцатигранники, давая очередной совет. Порой истинный смысл я понимала, лишь когда расследование было уже завершено. И каждый раз удивлялась, как же верно мои крошечные помощники охарактеризовали ситуацию. А порой сердилась на себя, что оказалась крепка задним умом.
Что касается второй части предсказания, оно меня несколько насторожило. Я ведь с самого начала была убеждена, что стремлюсь восстановить справедливость, пытаясь освободить из-под стражи Виталия Сурикова. Именно его задержание и представлялось мне самой главной несправедливостью на данный момент. Как и моей клиентке, Анастасии Павловой. Или двенадцатигранники, как это нередко бывало раньше, намекают на какие-то иные обстоятельства, и все это не имеет никакого отношения ни к Насте Павловой, ни к ее незадачливому возлюбленному? Это мне еще только предстояло выяснить в ходе расследования. А пока…
Что ж, продолжу восстанавливать справедливость, вооружившись всей рассудительностью, на которую только способна.
В день оглашения завещания в одиннадцать утра я уже обосновалась неподалеку от нотариальной конторы.
Заблаговременно выбрав наблюдательный пункт, я втиснула свой автомобиль на крошечную стоянку между деревьями с одной стороны и сверкающим лакированной черной поверхностью внедорожником — с другой. Отсюда открывался прекрасный обзор на вход в нотариальную контору и автоподъезд к ней с обеих сторон.
Мне был хорошо известен, если можно так выразиться, качественный и количественный состав претендентов на наследство, и я неплохо представляла, как выглядит каждый из них. Вот почему я была уверена, что гадать, кто есть кто, мне не придется.
Приближалось назначенное время, и вот к стоянке подкатил темно-синий «Субару». Немного поманеврировав, он занял место на стороне, противоположной той, где притаилась я в своей импровизированной засаде.
Первой из машины проворно выбралась невысокая худенькая женщина, возраст которой я затруднялась определить. Ей могло быть как двадцать пять, так и сорок с небольшим.
Сияя во все стороны улыбкой, эта вертлявая особа распахнула заднюю дверь, и из авто неторопливо вышла высокая корпулентная дама средних лет, одетая довольно дорого, даже роскошно. Черные волосы дамы, собранные в высокий хвост на затылке, спускались ниже лопаток.
Вне всякого сомнения, это была главный бухгалтер «Авторая» Левицкая.
Суетившаяся вокруг нее девушка, должно быть, относилась к тем удачливым сотрудникам, которым Павлов завещал какую-то мелочь, что-то от трех до пяти тысяч долларов. Ну, это для него, конечно, мелочь…
Левицкая вальяжно пошагала к дверям конторы, благодушно улыбаясь своей субтильной спутнице. Смотрелись они вместе довольно комично, ни дать ни взять — слон и Моська.
А претенденты между тем продолжали прибывать.
Из серебристо-серого «Форда» вылез довольно высокий темноволосый мужчина лет тридцати пяти. Окинув равнодушным взглядом стоянку, он щелкнул брелоком сигнализации и, беспечно крутя на пальце ключи от машины, размашистой походкой направился в контору. Константин Калачев собственной персоной.
