Опять вранье беспринципное — мне Киря говорил, что Волков курит.
— Да я бросаю вообще-то, — промямлил следователь.
— Ох, мы все бросаем, — засмеялась я, набросила куртку и пошла к выходу из кафе с пачкой сигарет в руке.
На крыльце кафе мы подымили и пришли к взаимопониманию. Не зря индейцы трубку мира придумали. Есть в этом что-то сакральное.
Вскоре я сидела в кабинете Волкова и знакомилась с весьма интересными фактами.
Выяснилось, что незадолго до смерти Андрей Павлов привел в порядок все свои дела. А именно составил завещание, закрыл все долги и позаботился о будущем всех близких ему людей.
Список наследников был довольно обширным. Львиная доля — автосалоны, СПА-отель, два ресторана — отходила жене покойного Марине. Дочери предназначалась всего лишь одна небольшая фирма — ателье по пошиву чехлов для автомобильных сидений.
В завещание была включена некая Лада Мещерская, которая, по информации следователя, работала нянечкой в семье Павловых много лет назад. Ей полагалась сумма в тридцать тысяч долларов плюс ежемесячная выплата из личного фонда Павлова, ведение которого возлагалось на главного бухгалтера фирмы.
Интересно, с чего бы такая щедрость к бывшей домработнице? Хотя нет, нянечке.
Чутье подсказывало мне, что за этим кроется что-то личное. Однако анализ своих ощущений я решила отложить, а пока продолжала изучать завещание.
Приличная сумма отходила некоему Константину Калачеву — водителю Андрея Анатольевича, служившему ему почти десять лет. Не забыл Павлов упомянуть в завещании главного бухгалтера фирмы «Авторай» Алину Аркадьевну Левицкую. Ей, как и водителю, Павлов завещал по двадцать тысяч долларов. Упомянуты в завещании были еще несколько сотрудников фирмы, им отходило по три тысячи.
Павлов составил завещание за полтора месяца до своей смерти.
Я не преминула обратить внимание следователя на этот факт.
— Как-то странно, человек составляет завещание и почти сразу отходит в мир иной, вам это не кажется подозрительным, Олег Романович?
Следователь лишь пожал плечами.
— Всякое бывает.
Ну конечно, зачем заморачиваться, когда проще пойти по пути наименьшего сопротивления и назначить убийцей первого, кто мало-мальски подходит на эту роль.
— Судя по условиям завещания, — проговорила я, отодвигая бумаги, — самый серьезный мотив был у жены Павлова, остальным предназначались слишком несущественные суммы.
— Ну, не скажите, Татьяна! Двадцать тысяч долларов для многих — целое состояние.
Волков даже не сообразил, что своим возражением оказал самому себе медвежью услугу.
— Вот и я о том же — видите, сколько людей заинтересовано в его смерти? А тот, кого следствие подозревает в убийстве, никаким боком не заинтересован.
— Но тут другое дело совсем, — залопотал Волков, — это же любовник! Застуканный любовник!
— Как-то все тут подозрительно, Олег Романович, согласитесь. Жена, у которой прямой мотив избавиться от мужа, так неосторожно попадается мужу с любовником, а сама остается вне подозрений. А любовник, которому ничего не светит, кроме пожизненного заключения, хватает ружье и убивает застукавшего супруга, хотя ему, при его физических возможностях, ничего не стоит оглушить мужа, так сказать, канделябром и спокойно смыться.
— Тут все не так просто, Татьяна! — замотал сивой головой Волков. — А как же возмездие? Павлов не оставил бы в покое любовника жены. У него до сих пор связи в криминальных структурах. Виталий неминуемо поплатился бы за то, что покусился на честь автокороля.
— Резонно, — проронила я одобрительно, — но все-таки, почему жена осталась вне подозрений?
Волков был явно готов к такому вопросу, ответил без запинки, убежденно:
— Жена Павлова — благоразумная женщина. За двадцать лет брака она нашла бы способ избавиться от мужа без такого дурнопахнущего криминала. А самое главное — она была в курсе завещания. Ей ничего не стоило просто подать на развод — сеть автосалонов и другое имущество были записаны на нее. Скажите, зачем ей пачкать руки, если она и так была официальной владелицей «Авторая»?
Этот аргумент и мне казался веским.
— Ладно, с женой мы еще разберемся, — сказала я. — Давайте рассмотрим других возможных подозреваемых.
Волков непонимающе воззрился на меня.
— Конкуренты, — пояснила я, — по бизнесу и по политической стезе.
— Татьяна, — с легким раздражением ответил Волков, — зачем искать то, чего нет. Андрей Анатольевич уже почти тридцать лет в бизнесе. Если у него и были какие-то конкуренты, то все это дела давно минувших дней. Вы же в курсе, что он поднимался в девяностые, чистка там была такая, что мама не горюй. Осталось только две фигуры такого масштаба, Павлов и Кирилл Сергеевич Анненков — владелец сети автосалонов «Автомир». Но они уже давным-давно рынок поделили. Более того, Павлов и Анненков были старинными друзьями и давними партнерами по бизнесу. Андрей Анатольевич помимо продажи автомобилей занимался еще гостиничным и ресторанным бизнесом. А Кирилл Сергеевич развивал дело в сторону автосервиса: чуть ли не половина СТО и автомоек Тарасова принадлежит ему. Конкуренции между ними никакой нет. Наоборот, у ряда автосалонов Павлова заключены договоры с фирмами Анненкова на перевозку и обслуживание машин.
— Вижу, что вы детально изучили состояние дел обоих предпринимателей и их деловые отношения, — одобрила я.
— Разумеется! — Волков самодовольно хмыкнул. — Я для этого здесь и сижу. Так что никакого резона устранять Павлова у Анненкова не было.
— А как насчет политической деятельности? Они оба баллотировались в депутаты Законодательного собрания. И оба делали это впервые. Тут прямая конкуренция просматривается. Обоих сразу вряд ли бы выбрали.
— Да, но Анненков еще за двенадцать дней до смерти Павлова снял свою кандидатуру.
— А причины вам известны?
— Передумал, он имеет на это право. Нехватка времени или просто осознал, что это, как говорится, не его.
— Слишком все просто у вас, Олег Романович!
— А вы, напротив, все усложняете, Татьяна Александровна. Никакой политической или конкурентской подоплеки здесь нет. Уж поверьте, такой серьезный человек, как Кирилл Анненков, сумел бы более аккуратно избавиться от нежелательной персоны.
— Но и такой серьезный человек, как Андрей Павлов, не стал бы устраивать разборки с маханием огнестрельным оружием в собственном доме, — парировала я.
— Ну… состояние аффекта никто не отменял, — закатив глаза, произнес Волков.
— Вы разговаривали с Анненковым? — спросила я вместо ответа.
— Да, он сам мне звонил на следующий день после убийства. Сказал, что очень переживает, что готов оказать посильную помощь, и просил найти виновного как можно скорее. Они же два последних динозавра оставались, — не удержался от глупой шутки следователь, — а теперь он один-одинешенек.
