– У тебя есть десять секунд, – голос капитана вдруг стал спокойным и усталым. – Не уйдешь за это время, я тебя сюда больше не пущу. И разговаривать с тобой больше не буду.
Он положил подушку на кровать, укрылся одеялом, отворачиваясь от девушки, и выключил свет.
– Я не смогу выйти сама, – на этот раз слезы сдержать не удалось, но в наступившей темноте ее голос не дрогнул. – Мне замок не открыть.
– Иди, мойся! – не оборачиваясь, прорычал Порфирьев. – Как вымоешься – проваливай! Замок откроется!
Пришлось торопливо топать в ванную, чтобы не разреветься. В ванной взгляд первым делом упал на пистолет, и на рыдающей душе почему-то стало легче. Его подарок спас ей жизнь, и это не просто так. До этого Варяг сам спас ей жизнь, и после этого тоже. И то, что она единственный врач, тут ни при чем. Видно же, что он совсем себя не бережет, ему плевать, есть врач или нет. Ингеборга разделась и взлезла в роскошную душевую кабину президентского люкса. Под густыми потоками горячих упругих струй жизнь вновь показалась не такой уж и беспросветной, и реветь расхотелось.
Вместо этого в голову полез ворох разных мыслей. Первая была о том, что такой не то смелости, не то наглости она от себя не ожидала. Вторая была обличающей. В том, что ей самой это понравилось, если не считать последующего фиаско с применением подушки. А вот третья мысль оказалась дельной. Варяг выгнал ее по какой-то тайной причине. Что-то, непонятно что, подсказывало ей, что настоящую причину он не назвал и не назовет, потому что ей не доверяет. Это обидно, но, если подумать, вполне объяснимо. А на каком основании он должен ей доверять? Что она его лечит? Она всех лечит. Что она лечит его особенно тщательно? А он, не будучи медиком, однозначно в этом уверен? Да и главное ли это для него сейчас? Что еще? Она предложила ему себя? Ему много кто предложил себя. Сейчас этим никого не удивишь, особенно мужчину.
Нет, тут кроется что-то другое. И она это выяснит. Нужно только обдумать, как к этому подступиться. Она неожиданно поняла, что в последнее время Порфирьев хоть и капризничает, но сеансы лечения не пропускает. Он исправно ходит даже на осмотры, и ей не приходится жаловаться Брилёву, чтобы тот в приказном порядке отправлял Варяга в медотсек. В памяти сразу всплыл их прошлый разговор в операционной. Несколько секунд она вспоминала его слова, и вдруг ей стало отчетливо ясно, что Порфирьев хочет пойти в следующую экспедицию. Не пойдет, потому что должен или некому, а именно хочет. Эта экспедиция ему нужна. Возможно, секрет кроется именно в этом, ну, или как минимум имеет к этому непосредственное отношение. Вопросов сразу же становится еще больше, и главный – а он не бросит ее тут одну? Вдруг он хочет уйти к тем неизвестным военным? Но если они там у себя голодают, какой смысл к ним уходить? Чтобы умереть вместе с ними от голода? Нет, тут есть что-то еще. Он что-то задумал, и она ему поможет, потому что это шанс заслужить доверие. Словами тут ничего не добьешься, это уже ясно.
Из фантастически блаженного космоса душевой кабины вылезать было очень трудно, и пришлось на полном серьезе собирать волю в кулак, чтобы заставить себя выключить воду. Ингеборга покинула душевую кабину и несколько секунд разглядывала свое отражение в зеркале. Розовые пятна новой кожи действительно стали меньше, но все равно их отлично видно, и привлекательности они не добавляют. Даже странно, что Порфирьев не обращает на них внимания. Она вот, например, очень даже обращает. Потому что выглядят они по-уродски. Девушка достала из своего пакетика полотенце и принялась вытираться, косясь на полотенце капитана, одиноко висящее на никелированной трубе сушилки. Его нужно заменить. В этом номере вообще все из того, что требуется периодически менять, нужно заменить. И капитанский камуфляж, кстати, не мешало бы постирать. Для разнообразия. Нет, все-таки она однозначно займется приведением этого места в порядок, нужно только придумать, как все это провернуть потихоньку, потому что злюка-капитан не станет ее даже слушать.
Блондинка оделась, вложила пистолет в кобуру и приоткрыла дверь из ванной. Она осторожно выглянула в образовавшуюся щелочку и прислушалась. Вроде бы Порфирьева рядом нет, и получить еще и прямо сейчас ей не грозит. Ингеборга осторожно выскользнула в коридор и на цыпочках поспешила к выходу. Замок действительно открылся, и она торопливо выскочила из номера, захлопывая за собой дверь. Ее охранницы были уже здесь, и кроме них вокруг обнаружилось с десяток молодых женщин и девушек, которые на первый взгляд просто шли мимо по своим делам или неторопливо прогуливались. Стоило ей появиться, как все вышеописанные уставились на нее отовсюду якобы абсолютно незаинтересованными взглядами.
– С вами все о’кей, док? – Старшая смены «снежинок» разглядывала Ингеборгу хмурым взглядом. – У вас небольшая царапина над бровью… свежая.
– Обошлось, – блондинка сдержанно улыбнулась. – Это я сама себя ногтем задела, когда от подушки руками закрывалась.
– От подушки? – удивилась «снежинка», и краем глаза Ингеборга заметила, как напрягают слух прохожие, уловив что-то на постельную тему.
– Я пошла снимать с него капельницу и разбудила его… – Блондинка на всякий случай добавила: – Не специально. За это мне досталось подушкой несколько раз. Если честно, то я никогда не думала, что подушкой можно колотить так… ощутимо. Меня аж с места сдвигало. Но в целом все закончилось нормально – отделалась легким испугом и очередной депортацией. Все в пределах нормы, состояние пациента удовлетворительное, состояние врача – уже стабильное.
«Снежинки» захихикали, но тут же придали себе прежний вид суровых охранниц. Их старшая окинула прохожих нарочито подозрительным взглядом, заставляя ускорить шаг, и произнесла:
– Возвращаемся в медотсек, док? – Неожиданно по ее лицу скользнула болезненная гримаса, словно ей стало нехорошо, но в следующее мгновение охранница вновь выглядела бодро: – Или на обед? Мы только что были на приеме пищи, в ресторане спрашивали, когда вы будете есть.
– Пусть привезут обед в медотсек, как обычно. – Ингеборга всмотрелась в лицо «снежинки». На вид она больной не выглядит, цвет лица и зрачок в норме, глазные белки чистые. – У вас изжога?
– Что? – Охранница едва заметно напряглась, но сразу же расслабилась: – Да, изжога, совсем чуть-чуть, не обращайте внимания, сейчас пройдет! Что-то обед сегодня не пошел, наверное, шоколадка была просрочена. Я ее выменяла недавно на втором уровне. Не догадалась на срок годности посмотреть. Вы готовы, док? Можно идти!
– Да, пойдемте, – согласилась Ингеборга. – Скоро с поверхности вернется очередная бригада, и очередь из жителей наверняка выросла…
– Сначала обед, док! – тоном, не допускающим возражений, заявила старшая смены «снежинок». – Это приказ начальника Центра: охрана медицинского пункта обязана обеспечить соблюдение лечащим персоналом графика приема пищи. Полковник Брилёв издал его час назад, после обращения Кристины Владленовны. Поэтому очередь потерпит двадцать минут, не растают!
«Снежинки» повели Ингеборгу к подуровню медотсека, стегая прохожих настороженными взглядами, и их старшая вышла в эфир. Она связалась с диспетчером Службы Безопасности и тихо сообщила ему о желании доктора Снегирёвой провести обед как обычно, в приемном покое. Прохожие девушки, делавшие вид, что ни к чему не прислушиваются, сделали вид, что они вообще здесь случайно, и заторопились кто куда.
