– Ингеборга Игоревна! Выйдите, пожалуйста! Доктор Снегирёва! Вы меня слышите?
Шепот был вроде знакомым, но точно не принадлежал ни Светлане, ни Кристине, ни кому-либо из практиканток. Ингеборга вытащила пистолет, на цыпочках прокралась к двери и спряталась за дверным косяком.
– Кто там? – Она сняла оружие с предохранителя.
– Доктор, это охрана! Не стреляйте! Можно поговорить наедине? Нам очень нужна ваша помощь!
– Минуту! – Ингеборга торопливо надела халат и сунула руку с пистолетом за пазуху: – Входите!
Она открыла замок и быстро отошла от двери на пару шагов на всякий случай. Дверь открылась, и в ее кабинетик действительно зашла одна из «снежинок». Вот почему шепот показался ей знакомым. Эта девушка была в ее охране с самого первого дня после мятежа террористов, вместе с начальницей их смены, которая забеременела. «Снежинка» не стала закрывать за собой дверь и остановилась на пороге, старательно не глядя туда, где были спрятаны датчики скрытого наблюдения.
– Доктор, вы не могли бы нам помочь? – неожиданно официальным тоном произнесла она. – Булавка наступила на гвоздь и проткнула ногу. Ей больно ходить, она не может прийти сюда самостоятельно, и кровь идет сильно. Вы не могли бы оказать ей помощь у нас в номере?
– Булавка? – переспросила Ингеборга, вспоминая, что именно такой радиопозывной был у старшей смены «снежинок». – Я поняла! Разве ее нельзя привезти сюда на платформе? Возьмите одну из стационара.
– Платформы есть на постах Службы Безопасности, – «снежинка» говорила, словно на докладе, при этом ее умоляющий взгляд никак не вязался с деловым тоном. – Мы не стали брать платформу, чтобы не устраивать панику или привлекать внимание. Это же всего лишь гвоздь! Мы объясним пациентам ваше отсутствие, если это займет больше, чем несколько минут…
«Снежинка» сделала жалобное лицо, и Ингеборга с опаской покосилась ей за спину. Там вроде бы никого не было, но вдруг это заговор? Но ее обесцвеченные «снежинки» должны быть вообще-то за нее, их отбирал Абрек лично, а это хоть какая-то гарантия… наверное. Хотя после предательства Валентина, солдата из ВБР, она твердо усвоила, что гарантий у нее только две: пистолет и Варяг. Все остальное – как повезет.
– С вами ничего не случится! – Охранница, похоже, догадалась, в чем проблема. – Мы за вас кого угодно порвем! Ни на шаг от вас не отойдем двумя сменами! Мы даже хотели попросить Варяга сходить с нами… – Она зябко поежилась: – Но, боюсь, будет только хуже, если он не в настроении… А он всегда не в настроении…
– Ладно, пойдемте, – согласилась Ингеборга, не вынимая из-за пазухи руки с пистолетом. – Куда нужно идти?
– На первый уровень! – Официальный тон «снежинки» не изменился, но в глазах ясно читалось облегчение. – Мы все живем там. Согласно приказу начальника Центра служащим запрещено жить на втором уровне, а не-служащим запрещено жить на первом. Третий уровень теперь весь приспособлен под биофермы, там жить негде. Но мы быстро дойдем, не волнуйтесь, док!
Тщательно заперев свой кабинетик-жилище, Ингеборга следом за охранницей вышла в диагностический кабинет. Там обнаружилась Светлана, орудующая диагностом над пациенткой со второго уровня, и это немного успокоила Ингеборгу.
– Пойдешь к Булавке? – уточнила Яковлева, отрываясь от работы. – Я говорила им, пусть привезут ее сюда, но они боятся посеять панику. Может, поговорить с Кареном? – Она обиженно насупилась: – Только сейчас у меня нет настроения его слышать!
– Не надо никого дергать из-за пустяка. – Ингеборга незаметно вложила пистолет в кобуру на животе и достала руку из-за пазухи, якобы застегивая не полностью застегнутый халат. – Я схожу, заклею ей ногу и вернусь. – Блондинка открыла медицинский шкафчик и достала оттуда докторский чемоданчик. – Все равно у меня еще пятнадцать минут выходной.
На выходе из медотсека ее ждало сразу десять «снежинок» вместо шести, и сопровождать врача отправились восемь охранниц. Получившаяся процессия вряд ли не привлекала к себе никакого внимания, особенно учитывая очередь из сотни пациенток, ожидающую перед входным люком. Но охранницы вели себя, как обычно, и старшая текущей смены «снежинок» объявила, что медработник Яковлева продолжает прием пациентов, а доктор Снегирёва действует в рамках имеющегося у нее выходного дня. Поэтому ходить за ней по пятам запрещается, иначе охрана будет вынуждена принять меры. Все это Ингеборга слышала позади себя, потому что «снежинки» повели ее к лифтам сразу же, едва она вышла из люка. Пока добирались до лифта, по пути встретили вдвое больше обитателей второго уровня, на первом людей было еще больше, и на лицах всех без исключения появлялось удивление.
Первыми, кто удивился, были солдаты ВБР, охранявшие выход из лифта. Но сама Ингеборга удивилась гораздо сильнее, не ожидая увидеть произошедших изменений. Лифтовой подуровень превратился в самую настоящую крепость, с укреплениями из металла, через бойницы которых на выходящих из лифтов людей смотрели облаченные в штурмовые комплекты автоматчики ВБР, и с перекрывающими проходы электронными турникетами, возле которых стояли охранники из СБ, которые были вооружены попроще, зато их было значительно больше. Все, кто выходил из лифтов, проходили через биометрический сканер, который открывал турникеты, потом поворачивали направо или налево в зависимости от надобностей, доходили до выхода из лифтового подуровня, где подвергались вторичному сканированию. Только после этого появлялась возможность пройти дальше. К Ингеборге и ее «снежинкам» никаких претензий не возникло, никто даже не стал отвлекать единственного врача Центра глупыми вопросами, но удивление охраны не заметить было сложно.
Оно, наверное, понятно – последний раз Ингеборга была на первом уровне больше месяца назад, за сутки или двое до мятежа террористов, когда ходила на обед в ресторан для высших чинов администрации, к которому была приписана указом Брилёва. С тех пор ее никто не видел вне медотсека. Зато теперь она видит, что устроенная террористами жуткая бойня повлекла за собой большие последствия. Особенно сильно в глаза бросался демографический контраст: тут, на первом уровне, есть мужчины, достаточно много, и на вид их столько же, сколько женщин. И это несколько озадачивало. Потому что мужчин в бункере осталось ровно пятьсот три человека. Все являются сотрудниками Центра, общая численность которых пока установлена Брилёвым в девятьсот должностей, из которых пока что занято только семьсот тридцать с чем-то. Все остальные обитатели Центра проживают на втором уровне, это чуть менее трех тысяч женщин и двести девяносто один ребенок. То есть мужчин здесь визуально должно быть раза в два больше, чем женщин.
– Я думала, что здесь гораздо меньше женщин. – Ингеборга разглядывала боковые коридоры попадающихся на пути перекрестков. – Или большинство мужчин сейчас на третьем уровне?
– Среди сотрудников биоферм в основном женщины, – ответила одна из «снежинок». – Работа там не требует нахождения на поверхности, и сложные технические навыки тоже требуются не везде. Туда очень большой конкурс. Больше только к нам и в ЭК к Варягу. Но Варяг не любит брать на работу женщин. Я на тренировке сама слышала, как он говорил, что «на поверхности бабам делать нечего, только под ногами мешаться и здоровье убивать». Это действительно так, док, или он просто сексист? В смысле, всем известно, что Варяг сексист, но он столько всего знает и умеет…
