– После того как администрация сообщила, что Дно умер, пусть Аллах будет к нему милостив, я думал, вам тоже конец, – признался первый грузчик. – Без квалифицированной медицинской помощи выйти из комы живым невозможно, я как-то читал об этом статью в интернете, поэтому знаю точно. Надеяться на Яковлеву с Соколянской было бесполезно, они студентки и мало что умеют. Но Снегирёва выжила сама и спасла вас. Все это очень большая удача, потому что без врача мы уязвимы. Любая мелкая инфекция может превратиться в смертельную эпидемию, которая выкосит бункер без всякого голода. А без технических специалистов системы жизнеобеспечения рано или поздно выйдут из строя, и мы умрем в мучениях от удушья, жажды или еще чего-нибудь. Фактически жизнь четырех тысяч человек зависит от одного врача и двух десятков инженерно-технических специалистов. – Грузчик с нескрываемой злостью скривился: – Долбаная глобализация с долбаной роботизацией! Я тоже хотел пойти на инженерный, пока учился в колледже! Но в нашем пригороде все производство автоматизированное, работу искать бесполезно, восемьдесят процентов жителей сидело на пособии! Мы с родителями хотели взять кредит на образование, но было ясно, что его не отдать, потому что работы не будет!
Он умолк с угрюмым выражением лица, и второй грузчик без всяких эмоций изрек:
– Надо было брать. И не платить. Сейчас бы пригодилось…
– Реально да! – хмуро согласился первый. – Надо было. Но кто же знал…
В кузове вездехода вновь повисла тишина, заполненная глухим воем двигателей, глухо пробивающимся через обшивку кузова. Антон скосил глаза на показания счетчика Гейгера. Шестьсот рентген в час, внутри вездехода. Надежда только на старый скафандр и медленно разрушающий организм антирад. Ядерная война давно закончилась, но фон продолжает расти с каждой неделей, потому что хаотично направленные ураганы разносят миллионы тонн радиоактивной пыли от мест, подвергшихся массированной бомбардировке, по остальной поверхности планеты. Покойный генерал говорил, что по Африке и Австралии не стреляли. Они испытали на себе удар ядерной зимы, и ураганы вскоре принесут им смертельную радиацию… Скорее всего, уже принесли, но там хотя бы нет разрушений… Добраться туда невозможно, но это сейчас. Через десять лет пыль осядет, и ядерная зима закончится. Они могут прислать сюда самолет и забрать всех к себе. Мы сможем подготовить взлетно-посадочную полосу, если сбережем технику. Порфирьев прав, ангар нужен. И эта чертова соляра нужна. И раскопки. Все нужно. Но не ценой жизни Инженера! Даже простые грузчики понимают ценность Овечкина! Но военной хунте на простых людей плевать. Ну почему он не пошел на военную кафедру, когда предлагали выбор?! Был бы сейчас каким-нибудь младшим лейтенантом, пофиг, что младшим, зато своим среди этой банды отморозков в форме! Тогда бы они дорожили им, как положено! Антон в который раз тягостно вздохнул и уставился невидящим взглядом в мутный от радиоактивной пыли иллюминатор.
Оставшиеся шесть часов пути прошли долго и утомительно. Снова, как раньше, затекла спина, от многочасовой одной и той же сидячей позы ломило поясницу, ныли колени, и все это давило на психику. Но в этой чертовой давке не было возможности ни вытянуть ноги, ни даже позу толком сменить. Потому что для грузчиков внутри вездехода смонтировали дополнительные сиденья, которые заняли все свободное место, и Овечкин был уверен, что в салоне самого поганого российского авиалоукостера места было и то больше. От тесноты страдали все, особенно грузчики, непривычные к таким поездкам. К началу четвертого часа однообразной езды их энтузиазм заметно приугас, на лицах стали появляться страдальческие гримасы, и они все чаще шепотом жаловались друг другу на затекшие конечности, невольно косясь на Антона. В эти секунды Овечкин делал невозмутимое лицо, всем своим видом показывая, что экспедиции ему не в новинку, он переносил еще не такое, когда ситуации были реально смертельно опасные.
Лейтенант Хамиль, один из трех вояк, разместившихся в вездеходе в своих идиотских штурмовых комплектах и занявших чуть ли не половину всего пространства, советовал грузчикам спать. Якобы так поездка пройдет легче. Это вызывало у новичков недоумение, а у Антона ухмылку. Как можно уснуть, сидя в неудобной позе, когда все тело нестерпимо ноет? Если ты не военный – то никак. Вояки спали за милую душу, но это потому, что они по пояс деревянные. Хотя нет. Они деревянные полностью. Либо в штурмовом комплекте сидится в неудобной позе комфортнее, чем без него. Сам Антон внутри экзокорсета никогда не был, но не удивится, если это именно так. Потому что это все объясняет: им, воякам, нормальненько, а на гражданских плевать. Как-нибудь перебьются.
Единственным позитивом было то, что за семь часов дороги колонна не остановилась ни разу. Порфирьев умудрился ни на что не налететь, идущие следом за ним грузовики исхитрились двигаться по его колее, и ни один из них не сломался. Это обстоятельство одновременно радовало Овечкина, потому что заниматься ремонтом посреди радиоактивной пустоши при минус пятидесяти чревато еще одним отказом его многострадальных легких. Но оно же и расстраивало, потому что непогрешимость Порфирьева и этих заносчивых мегамозгов Миронова сидела у него в печенках. Очевидность подсказывала, что если так пойдет и дальше, то по возвращении все снова бросятся распевать хвалебные молебны в честь их дражайших персон, а об Овечкине никто не вспомнит, чтобы он ни сделал. Даже если он лично, в одиночку, загрузит оба двадцатитонных грузовика целиком и полностью за пятнадцать минут! Короче, эта поездка далась Антону в моральном плане очень нелегко. Но оказалось, что настоящие проблемы только начинаются.
– Полчаса до интоксикации! – рык Порфирьева в эфире был ожидаем, но Овечкин все равно вздрогнул. Чертовы вояки, он уже их боится! Запугали так, что любой их голос инстинктивно воспринимаешь как предъявление претензий тебе лично!
В эту секунду амбал зарычал еще громче:
– Овечкин!
– На связи! – Антон реально вздрогнул еще раз. Неужели накаркал?! Что еще он сделал не так?!
– Бери грузчиков и заякоривай технику! – велел капитан. – На четыре точки, и чтоб намертво! Машины поставим треугольником, так что дождись, пока техника займет места и заглушится! Хам!
– На связи! – откликнулся лейтенант.
– На тебе база! – продолжал рычать Порфирьев. – Бери своих и разворачивай ее точно в центре треугольника из машин! Укрепи, чем можешь! Овечкин! Как только закончишь с техникой, посмотри, чем еще можно усилить устойчивость базы! Как принял?
– Принял тебя! – доложил Антон. – Что случилось? Надвигается ураган?
– Пока нет, – рычание амбала стало тише. – Но как только нас скрючит, точно начнется.
– Откуда ты знаешь? – На этот раз Овечкин позволил себе выразить скепсис.
– Ты что, всю дорогу проспал? – совсем не злобно уточнил Порфирьев. – Счастливый человек… Мы шли семь часов, не сбрасывая скорости, по наезженному маршруту, и за это время ни разу не было даже сильного ветра. Ты помнишь, чтобы так было раньше?
– Нет… – Антон запоздало сообразил, что действительно за все время пути в этот раз не было не то что урагана или бурана, даже метель не поднималась.
