– Ты предвидел начало войны? – уточнил Антон, испуганно оглядывая базу весом в двести килограмм, ходящую ходуном, словно примитивная туристическая палатка.
– Ничего я не предвидел, – негромкое рычание Порфирьева тонуло в бешеных завываниях урагана. – Просто ощущение было хреновое с самого утра. Как будто на прицел берут.
Амбал умолк, что-то там поправляя содрогающемуся человеку, и Овечкин поковылял к ширме биотуалета. Судя по повседневному злобному выражению лица Порфирьева в бытность охранником, хреновое ощущение с самого утра у него было ежедневно, и совершенно непонятно, как в тот день он смог отличить одно хреновое от другого. Да и пофиг, главное, что нацик-мизантроп не забыл взять с собой набитый рюкзак, и семья Антона выжила. Жаль, что не вся…
После посещения туалета на Овечкина навалилась жесточайшая жажда, и он, не отрываясь, выпил половину пятилитрового баллона. Держать его одной здоровой и одной травмированной рукой было очень тяжело, но он все равно пил, не останавливаясь, до тех пор, пока окончательно не сбил дыхание. Потом Антон подобрал свою перчатку от скафандра и попытался уснуть, но постоянно вздрагивающая под ударами урагана палатка не позволяла перенапрягшейся психике расслабиться. Ему удалось уснуть только через час, и все это время пришлось слушать тонущие в реве и свисте урагана хрипы и тошнотное кряхтение. Грузчикам интоксикация с непривычки далась особенно тяжело, и Овечкин сомневался, что выживут все. Казалось, что новичков ломает реально в первый и последний раз.
Проснулся он от громких криков и вспыхнувшей вокруг панической суеты. Антон дернулся, пытаясь вскочить, машинально уперся в пол руками и тут же взвыл от острой боли в сломанных пальцах. Наспех примотанная к ладони фляга выскочила из ослабевшей повязки, и он инстинктивно схватился здоровой рукой за больную. От этого стало еще больнее, в глазах потемнело, в ушах стоял вой урагана, рык Порфирьева и ответные вопли солдат и грузчиков. Овечкин в ужасе сжался в комок, не понимая, что происходит, и втянул голову в плечи, ожидая удара или еще чего-нибудь ужасного. Через несколько секунд боль начала медленно стихать, к зрению вернулась четкость, и он увидел, что все грузчики сбились в кучу в углу, противоположном тому, где снаружи лопнула растяжка, и придавливают собой стену палатки, словно она была воротами, а люди не позволяли кому-то их распахнуть с внешней стороны. Оттуда в стену базы давило что-то огромное и широкое, и Антон задохнулся от ужаса! Роботы ломятся в базу!!!
– Навались! – жутким голосом ревел Порфирьев. – Не держите его руками! Навались телом и упрись ногами в пол! Хам! Распределяй бойцов вдоль него, пока мы держим! Оставь в углу двоих!
Лейтенант что-то выкрикнул, отдавая короткие команды, и бросился к всеобщей куче. За ним ринулись трое солдат в экзокорсетах, и в лишившемся растяжки углу осталось только двое бойцов. Их суммарной тяжести было недостаточно для противодействия урагану, и стало видно, как их угол базы начинает медленно крениться под давлением стихии.
– Овечкин! – Порфирьев прорычал одновременно в эфир и просто так. – Побежал в дальний угол! Помоги им, пока нас не опрокинуло на хрен!
Антон, скрипя зубами от боли, подскочил и поспешил к паре бойцов, невольно пригибаясь в ожидании крушения спецпалатки. Он протиснулся между закованных в штурмовые комплекты солдат и уперся телом в освинцованный резинополимер стены, ставший словно бетонным.
– Что происходит?! – Овечкин изо всех сил сопротивлялся давлению ветра. С его появлением суммарной массы, стабилизирующей угол, стало достаточно для удержания угла от опрокидывания.
– Грузовик сорвало с якоря! – ответил ему кто-то из солдат, подперших собой кренящуюся стену. – Его потащило на нас бортом! Он чуть не снес базу! Варяг успел в последний миг!
– Навались!!! – продолжал рычать амбал. – Всем упереться!!! Его не со всех якорей сорвало, иначе хрен бы мы его удержали! Раз держим, значит, получится! Держать!!! Ветер утихнет, и все!
Но прошел час, а ураган не заканчивался. Более того, он свирепствовал все сильней, а может, это люди выбивались из сил, но давящий в стену спецпалатки борт медленно, но неумолимо сдвигал живую подпорку вглубь базы. Попавшая под удар стенка кренилась внутрь все сильнее, жестко скрепленный с ней пол задирался вверх, и совместные усилия четырех солдат в экзокорсетах и тринадцати взрослых мужчин становились все более тщетными. В какой-то момент раздался треск, и сочленение пола со стеной развалилось. Задравшийся пол отделился от стены и упал вниз, сама стена, лишившись сцепления с полом, поползла вверх, накреняясь еще сильнее, и в образовавшейся прорехе стал виден борт грузовика, покрытого коркой грязно-бурого радиоактивного снега.
– Держи стену!!! – заорал Порфирьев, и Хам вцепился в нижний обрез стены, повисая на нем всем телом. Ему на помощь бросился кто-то из солдат, и несколько секунд они безрезультатно пытались прижать стену обратно к полу.
Внезапно ураган резко стих, и нечто словно выдернуло давящий в базу грузовик наружу. Хам с бойцом рухнули на пол, остальные тоже не удержались на ногах и посыпались сверху. Кто-то закричал от боли, кто-то хрипел, не в силах сделать вдох, и Овечкин в ужасе смотрел, как остальные три стены базы продолжают содрогаться от ударов стихии под завывающий свист воздушных масс.
– Там кто-то есть! – выкрикнул в эфир Хам. Похоже, в экзокорсете внутри кучи-малы военные чувствовали себя достаточно сносно. – На улице!
Вопли и хрипы мгновенно стихли, и Антон заметил расплывчатый силуэт Порфирьева, торопливо растаскивающий свалившихся в кучу людей. В следующую секунду сдавленный шепот лейтенанта привел Овечкина в ужас:
– Роботы!!! Они рядом!!! – шепот Хама задохнулся от страха. – Четыре глаза прямо перед базой! Шесть! Восемь! Кажется, они осматривают грузовик! Один приближается!
– Всем вырубить обогрев! – прошипел капитан. – Не вставать! Лежать молча и не шевелиться!
Капитанский силуэт метнулся вглубь базы, растворяясь от резкого движения, и спустя миг освещение погасло. В накрененной палатке повисла мертвая тишина, и завывания беснующегося урагана стали громче. Овечкин упал на пол вместе с солдатами и ощутил, как их угол снова стал крениться. Антон в ужасе вращал головой, переводя взгляд с заваливающегося угла в сторону едва не развалившейся на части стены, но в кромешной тьме не мог увидеть ничего. Но буквально через пару секунд он понял, где находятся роботы, даже не видя их. Робот шел вдоль спецпалатки, и там, где он проходил, давление урагана пропадало, и стены базы переставали содрогаться. Следом за первым роботом двигался второй, еще двое или трое обходили базу с другой стороны. Они ищут вход!!! У них сбой в программном обеспечении или же программа сама по себе не рассчитана на столкновение с палатками, и роботы считают любое жилище твердым по умолчанию. Они хотят проникнуть сюда через вход, чтобы никто не смог убежать!!! Это смерть!!! Снаружи раздался скрежет выдираемого якоря, и Овечкин забился в безмолвном паническом ужасе.
Но секунды шли, и ничего не происходило. Базу больше не трясло, хотя ураган ревел, словно посланец из преисподней, и Антон чувствовал, как в прореху между стеной и полом проникает все больше ледяного воздуха и смертельной радиации. Вскоре температура внутри погруженной в кромешный мрак базы упала до минус тридцати, и скафандр стал вымерзать, погружая пальцы на руках и ногах в ледяную пытку. Через полчаса ожидания Овечкин не чувствовал ни рук, ни ног, лицевой щиток гермошлема начал изнутри покрываться инеем, внутри многострадальных легких словно разлили жидкий азот, и сознание поплыло от ледяной боли.
