Распашные двери вели в другую комнату. Тоже большую, во взвеси пыли, с прогретым жарким воздухом. Под окнами пол прогнил, несколько досок провалилось. Шли осторожно. Третья комната была маленькой, узкой, как пенал. В углу сохранилась панцирная кровать, но без сетки. Прямо за окном росла береза. Она прилегла на дом, загораживая единственное окно. От этого в комнате было сумрачно. Около окна стоял круглый стол. Петька с опаской покосился на него. Но ничего там не было. Корки хлеба, мятая газета, ветки.
Санечек сопел над телефоном.
– Чего у них со связью-то?
Петька передернул плечами. В спину явно смотрели, от этого чесался затылок. Обернулся. Распашная дверь в соседнюю комнату была прикрыта – сверху висела тряпка, не давая створкам сойтись. В оставшуюся щелку он увидел глаза. Внимательные недобрые глаза.
– Санечек, – позвала с улицы Леночка. – Меня комары загрызли! Поехали!
– Так, ладно, пошли назад, – принял решение Санечек, – с машиной разберемся.
Он прошел мимо брата, задев его плечом. Петька качнулся, глаза из щели пропали. Стало видно, что там просто очень светлая комната, залитая солнечным светом.
– Я же говорю, с Петюней всегда так, – кричал уже с лестницы Санечек. – Его почему родители с собой в поездки не берут? Он неудачу приносит. Поехали они как-то к друзьям в Заонежье. Едут, едут, вдруг дорога кончилась – а по карте она есть. Едут дальше, каменюка попался, отбил им защиту картера. Ладно, они дальше едут, а тут лужи стали попадаться. – Санечек споткнулся на последней ступеньке. – Они в эту лужу и угодили. По днище. Пришлось идти за помощью. А шли они часа три.
Санечек исчез на крыльце. Петька уныло шагал по ступенькам.
– Не обращай внимания, – проскакал мимо Витек.
– Ну да, – согласился Петька и остановился около двери в комнату первого этажа. Он знал, что она должна стоять там. Стоять и смотреть. И быстро выбежал на крыльцо. В шею тут же впился комар.
Санечек мучил стартер. Машина не заводилась. Она натужно прокручивала вал, поддергивала, но двигатель не оживал. Петька проверил свой телефон. Связи не было. Глянул на Витька. Тот покачал головой – у него тоже.
– Ну вот, – не отвлекаясь от борьбы со стартером, говорил Санечек. – А в другой раз они с Петюней поехали по Золотому кольцу. Значит, выехали из Александрова. Хотели в Суздаль попасть. Поначалу все путем шло, а потом, как Юрьев-Польский проскочили, начались траблы. Навигатор задурил, то одно расстояние показывает, то другое, потом вообще треш начался. Навигатор выдал, что едут они по неизвестной дороге, а по сторонам у них Ведьмина падь тянется, впереди Поддыбье, справа Дураково. И никакого Суздаля. Пять часов плутали. На дороге ни одного человека. Деревни проезжают – все какие-то Логи да Заброды. И дома пустые. Вот как сейчас.
– Я-то тут при чем? – не выдержал Петька. – Это навигатор глюканул.
– Чего-то при мне он не глюкался! – пробормотал Санечек, задумчиво поглаживая руль. Потом с той же нежностью он смахнул пыль с приборной панели, провел ладонью по торпеде, потянулся еще дальше и упал головой Леночке на колени.
– Ой, ну дверь закройте, комаров напустили, – недовольно протянула она, морща худое лицо.
Близился вечер, комары лениво занимали все жизненное пространство.
– А где, он сказал, живет? – спросил Санечек, выбираясь из машины. Мальчишки сидели на обочине и безжалостно рвали травинки, соревнуясь, сколько могут дернуть за раз.
– На Горе, – быстро ответил Витек.
– Ага, – понимающе кивнул Санек. – Сейчас найдем эту Гору. Может, там связь появится.
Глава вторая
Пасечник
Горами эту местность назвать можно было с большой натяжкой и при буйной фантазии. Это были пологие холмы, они тянулись, словно огромные морщины на лбу великана. Великан давно уснул, а лоб так и застыл, собравшись складками удивления. Бесконечная деревня переползала от взгорка на взгорок, теряя дома и раскидывая редкие прудики.
От машины они пошли прямо, куда убежал Тарасий. Нужный дом они определили по крику. За невысоким забором слышались звонкие шлепки и ответные взвизги.
– Ах ты баламошка! Олень!
Тощая девчонка, чуть старше Петьки, от души колошматила ладонью Тарасия, держа его за ворот футболки, так что он не мог увернуться. Ее удары сыпались по согнутой спине, пушистому затылку, по шее. Тарасий молча уворачивался, взвизгивая, когда доставалось особенно больно. Судя по всему, это и была его старшая сестра Солька. У нее были такие же светлые волосы, но длинные, собранные в тощую косу. Одета она была в свободный сарафан, заметно ей великоватый, идеально подходящий под стиль оверсайз.
Тарасий как-то особенно пронзительно взвизгнул.
– Прекрати! – кинулась к забору Леночка. – Отпусти его! – Она протянула руку, словно могла отвести наказание от бедовой головы.
Девчонка остановилась. Зло посмотрела на пришедших. У нее было светлое круглое лицо с высокими скулами, коротким вздернутым носом и таким же, как у Тарасия, зависающим взглядом. Смотрела она долго, не отводя водянистых глаз с Леночки. Тарасий, которому неудобно было оставаться в подвешенном положении, пискнул. Сестра разжала пальцы.
Но как только она это сделала, тут же врезала кулаком брату между лопаток.
– Это ты их привел? Ты?
Получив увесистый пинок, Тарасий пробежал несколько шагов и тут же скрылся в лопухах.
Участок перед домом был облагорожен. Справа от него проглядывался огород, перед домом – таким же большим, как и все избы в деревне, двухэтажным, но на удивление целым, – была подстриженная лужайка, которая слева в углу венчалась вездесущими здесь крапивой и репейником. Туда-то Тарасий и спрятался.
– У! Лябзя! – прокричала Солька напоследок.
Петька восхитился ее способностью ругаться.
– Они сами приехали, – пискнул Тарасий из зеленых зарослей.
– Куда ж сами? Небось подвести попросил?
Санечек с Леночкой и сопящий за ними Петька с Витьком потрясенно молчали.
– Добреньких нашел? – все еще ярилась Солька, но уже заметно выдыхаясь. Перестав вглядываться в шевелящиеся лопухи, Солька опять глянула на пришлых. – Ну что, добренькие? Машина не заводится?
Витек от удивления икнул.
– И телефон, – Санечек показал свой сотовый.
– Телефоны здесь отродясь не работали. Вышек нет. А машины – да, машины глохнут. Это из-за него. – И она показала на лопухи.
– Они сами, – попытался оправдаться Тарасий.
– Как бы да, – Леночка не знала, куда деть руки от потрясения.
Она то принималась оглаживать заостренные штакетины, от времени уже покрытые белесоватым лишайником, то опускала руки, то поправляла челку, то снова гладила забор.
