Она прильнула к нему. Вместе они смотрели на воду в каменной чаше. Завороженно, не отрывая глаз.
– Ты видишь? – Они перешли на «ты», подумала я. Мишель тронула медные нити, тонкой паутиной торчащие из каменного края самой чаши. – Что это?
На ощупь ища, откуда тянется проволока, она, не раздумывая, бесстрашно погрузила руку в воду…
– Какая мягкая, теплая. Словно нежный мех трется о кожу.
– Да, очень приятно! – подтвердил Сева.
Наверное, они уже держались за руки, там, в этой мерцающей зеленой жидкости. Их головы склонялись друг к другу, все ближе и ближе на линию поцелуя. Призывный, томный взгляд Мишель притягивал парня. И он смотрел на неё страстно и нежно. Они начали целоваться так, как будто были в этой пещере одни.
– Эт-само, – где-то рядом тихо вздохнул Матвей. Он маячил неподалеку, украдкой наблюдая за дочерью.
И кажется, не он один… Зеленое нечто, бесформенная косматая фигура спряталась за соляной столб и тоже отслеживала влюбленную парочку. Она появилась, вытекая буквально из камня, с одного из рисунков на стене. Бледно-зеленое свечение. Попав на воздух, оно брезгливо ежилось.
– Катя, солевой столб справа, – сдавленно воскликнула я.
Свет камеры обогнул столб – никого и ничего. Наверное, померещилось…
Катя отвернула камеру от Севы и Мишель. Их роман только начинается, неудобно подглядывать. Перед моими глазами поплыли наскальные рисунки. Сестренка занялась их изучением. Я услышала восторженные причитания Владимира Ефимовича:
– Тебе это ничего не напоминает?
Вячеслав оценивал странный шедевр. Высечен чем-то острым. Изображение обведено какой-то ржавой краской.
– Похоже на схему корабля. По сравнению с местностью – вот это Чертов гребень. Получается, двигатели на платформе? Завихрения от него напоминают длинные перья – такой жар или энергетическое поле…
– Так, так, – воодушевившись поддакивал отец Риты. – Крылья птицы, голова ее переходит в голову колдуньи… Да, Седмица никак! Те острые скалы вокруг Седмицы – разбитые крылья. Тело дальше от головы? Ну, Крынкин, на что похоже?
– Чертов Зуб? Ох, кажется, наша теория притянута за уши. А что тогда в виде хвоста птицы?
– Три больших каменных шара, объединенные энергией, нарисованной желто-зеленой краской.
Слушай, Слав, а если это действительно части инопланетного корабля? Может быть, они искусственно обросли камнем? Маскировка, так сказать. Разделился или раскололся на несколько частей, а? Вот тебе и легенда о каменной птице и колдунье, разбившихся в реке.
Катя дошла до изображения, которое ее удивило. Она досконально его засняла.
– Даш, я даже боюсь признаться, что оно мне напоминает.
– Какая-то схема?
– Можно и так сказать. Рисуночек из учебника по биологии… Надо Шкафчикова приобщить к расшифровке. Обернувшись к влюбленной парочке, она позвала: – Мишель?..
Камера снимала, я видела то же, что и Катя. Мишель и Севастьян вздрогнули и резко обернулись. Их шеи развернулись коронным номером на 360 градусов. Это что, заразно? Жалко, попал парень!
– Я думала, одна такая, – оправдываясь, лепетала мадам.
– Значит, не одна. Ты тоже получила травму? Я с дерева упал. Мне двенадцать было. Рентген потом показал, что у меня вырос еще один позвонок, какой-то подвижный хрящ. Вот шея так и крутится. Я и корсет носил, не помогло.
– Что происходит, эт-само? – подскочил Матвей, почувствовав волнение дочери.
– Папа, кажется, мы одинаковые, – только и смогла сказать она.
То, что произошло, видели, конечно видели Вячеслав, Матвей и Катя. Но они свои. Историк к этому времени ушел в глубь пещеры – он замыкал отряд ищущих. Полицейские с кинологом и его верным псом отправились искать ведьму, сбежавшую служебную собаку Аду и приключения на свою голову. Они забыли взять карту у Севастьяна. А мое кино неожиданно кончилось. Последнее, что я услышала, был голос Мишель.
– Смотрите, зеленая вода в чаше изменилась – теперь это вязкий густой кисель. Оно стянуло с моей руки Тул. Он развернулся в блюдо. Смотрите, да он экраном стал! Медная проволока подает на него разряды, какие-то рябые образы появились. Катя, выключи камеру! Ты Тул пугаешь…
29. Никогда не верьте ведьмам!
Я с полчаса напряженно вглядывалась в экран. Мой «доступ онлайн» не возвращался. Еще час. Связи нет. Им хорошо, они знают, что происходит. Я – нет. Почему надо заставлять нервничать за них?! Набрать им или нет? Посмотрела на черный экран мобильного. Потом в окно. Семен гулял с детьми, его пригляд был усилен дедом Василием и Анной. Семушка говорит: «Умение ждать многие дела решает». Ждать?.. Матушка Анастасия чаевничала на кухне с отцом Николаем. Тихо и размерено тикали часы. Внизу Варвара долдонила вслух один и тот же отрывок – готовилась к театральной постановке в клубе. Гудела пчела. Она то садилась на подоконник, то вылетала опять на улицу. Вдруг я почувствовала, она гудит – бормочет у самого уха, и… меня сморило прямо за столом. Откуда-то такая тяжесть и безволие накатили! А сон – не сон… Кошмар наяву! Вроде рядом со мной ведьма Ефирта появилась. Сорвала со своего платья пояс, на меня накинула! Тащит за собой по полу, будто пушинку. Смотрит лихорадочно на большой оттопыренный карман, который мне Мишель к халату пришила – а там кукла. Мне ее сторожить, да только сторожа вместе с госпожой Ланой украли! Перед глазами пестрота мелькает. Как тут сказки не вспомнить? Ведьма меня тащит через воздух, как сквозь воду несется. Огонь у неё из платья пыхает, как поленья в паровозе. Как хвост зеленый сзади деревья мелькают. Ведьма тормозить начала, меня – тошнить. Мочи нет!
– А-та-та-та-та, – злобно затарахтела она. Потому что на неё попало. – Поделом!
Да как же это? Над головой звездное небо. Неужели так в глазах потемнело? Или впрямь ночь на дворе? Точно, и причем на дворе Юрьевны! Ведьма меня к их колодцу притащила. А в доме свет, голоса. Я дернулась, вырвалась…
– На, грибочков нюхни, силы свои вычихни! – гадко пробормотала Ефирта, сыпанув мне в лицо какую-то гадость.
В носу засвербило. Прочихалась три раза, да так, что в голове звон и заболело в груди. Ослабла как-то сразу. Ноги подкосились. Вот ведьма проклятая! Подхватила она меня и в колодец прыгнула. На лету крича: «Да-ра-да». Воспарили мы. Пока воздушный поток медленно на дно колодца опускал, ведьма в меня мертвой хваткой вцепилась. Руки у неё, что крючья – жесткие, острые, холодные. Злобный торжествующий взгляд в ледяные тиски страха заковал. Смотрю, в нише у табуреточки есть кто-то… Олег?! Надо проснуться, думаю. Скорее! Да только не сон мне тяжкий снился. Ко мне он направляется уверенно. И не похож совсем на дрожащее загнанное существо из тюремной камеры.
Вспомнилось, как он меня убивал. Поганая ведьмина ручонка рот зажала. На помощь не позвать! Расклеилась. Нервная дрожь пробила. Предательская оторопь напала, немощь. Тело не слушается.
