Посмотрев на Антона, я неуверенно приоткрыла рот. Впилась в мясо зубами и едва не застонала от наслаждения — таким оно оказалось вкусным и сочным.
— Люблю женщин с хорошим аппетитом, — Антон не сводил с меня глаз.
Стоило мне прожевать, он тронул мои губы пальцами, проник указательным в рот. Я коснулась его кончикам языка, почувствовала оставшийся от мяса сок и слизала его. Игра была опасной, и мы оба понимали это. Лизнула палец по кругу, а после выпустила и сделала большой глоток красного сухого вина.
— Мой брат тебя не обидел? — услышала я, взяв следующий кусочек. Слова Антона несколько озадачили меня, и я, не спеша приниматься за еду, поинтересовалась:
— Нет, с чего ты это взял?
— Не знаю… — уголок его губ дрогнул, но я так и не поняла, усмешка то была или что-то иное. — Мне показалось, что ты была сама не своя.
Я снова отпила вино. Не знала, что ответить ему. Рассказать про разговор? Расспросить? Для начала мне нужно было хоть что-то понять самой, уложить в голове, обдумать. Вместо ответа я предпочла заняться шашлыком. Здесь, в море, ветерок был прохладнее, но оставался всё таким же мягким. Он гладил мои стопы, лодыжки, ласкал икры. Невольно мне представилось, что это мог бы делать Денис. Нет… Не так. Он бы жадно водил по моим ногам ладонями, поднимаясь всё выше и выше до тех пор, пока пальцы его не коснулись бы моих трусиков. Смотрел бы на меня, подчиняя себе взглядом, приковывая к месту и лишая воли. Снял бы кружево, заставил раздвинуть бёдра и…
— Аня, — позвал Антон, вырывая меня из дурмана.
Обернувшись к нему, я утонула в черноте зрачков. Бокал мой был пуст, и Антон, забрав его, отставил в сторону. Тарелка с мясом оказалась там же, а он придвинулся вплотную. Колено его упёрлось в моё бедро, ладонь опустилась на ногу. Я приоткрыла губы, но прежде, чем успела что-либо сказать, ощутила вкус поцелуя. Такой же пьянящий, утаскивающий в пучину безумия, как и эта ночь.
Обхватив второй ладонью мою голову, Антон сунул мне в рот язык. Глубоко, жадно и жарко. Собрал волосы в кулак и принялся безудержно целовать, сминая меня, как безвольную игрушку. Мгновенно задрал подол платья, крепко стиснул бедро.
— Остановись, — упёрлась ему в грудь, прекрасно зная, что останавливаться он не станет. Рвано выдохнула, сделала большой глоток воздуха.
Он тронул моё лицо, обрисовал губы, а после разжал комкающие края пледа пальцы. Снял его с моих плеч и бросил на палубу прямо рядом с нами.
— Разденься для меня, — обжигая голубым пламенем взгляда, шепнул он, и меня обдало волной чувственной дрожи. Коснулся большим пальцем нижней губы, провёл по ней, затем по подбородку к шее и по плечу. К лямке платья лишь затем, чтобы сдвинуть её в сторону. — Прямо тут, Анечка. Я хочу видеть тебя.
От голоса его меня бросило в жар, грудь заныла, соски затвердели, в горле пересохло. Если бы у меня осталось вино, я бы не задумываясь, осушила бокал до дна. Но вина у меня не было — только его пьянящий шёпот и дурманящая ночь.
Вниз сползла вторая лямка, пальцы Антона прошлись по ключицам. Нагнувшись, он поцеловал меня в плечо. Я ощутила касание влажного языка, а после его дыхание. Закрыла глаза, понимая, что начинаю дрожать. Ещё пару часов назад мне казалось, что я опустошена, ни на что больше не способна, сейчас же внутри снова пульсировало, горело.
— Ты слышала, о чём я тебя попросил? — к мягкому бархату прибавились повелительные нотки. Обхватив мою грудь через платье, Антон принялся мять её, потирать сосок. Вторая грудь оказалась в другой его ладони.
— О, Господи… — всхлипнула я, когда он сдавил груди сильнее, одновременно с этим жадно целуя в шею. Невольно обхватила его голову, притянула к себе.
— Раздевайся, — так же быстро он выпустил меня. Меня потряхивало, между ног ныло. Зрачки его стали большими, почти скрыли радужку. — Раздевайся, Аня, — повторил он низким, гортанным голосом. — Встань и сними платье. Сегодня оно тебе больше не понадобится.
Я и сама не поняла, как подчинилась. Встала перед ним и, взявшись за подол, стянула платье через голову. Лёгкое, невесомое, оно поддалось моим рукам. Волосы приподнялись и тяжёлой волной хлестнули меня по плечам и спине. Прохладный воздух коснулся разгорячённой кожи: живота, груди, бёдер. Я снова задрожала, руки покрылись мурашками, соски напряглись ещё сильнее.
— До конца, — пройдясь по мне ощупывающим взглядом, просипел Антон.
Широко расставив ноги, он сидел прямо напротив меня и смотрел. Смотрел так, что у меня перехватывало дыхание, что мне казалось, будто он касается меня, будто пальцы его пробираются в самые укромные места моего тела, а губы скользят по шее. Как-то по подростковому неловко, словно бы мне было не двадцать восемь, а лет на десять меньше, я стянула бельё. Теперь, когда на мне не осталось ни нитки, я была совершенно незащищённой перед ним, открытой. Он же смотрел на меня, как султан мог бы смотреть на новенькую рабыню в своём гареме — оценивающе, удовлетворённо.
— Повернись, — тот же сиплый голос, выдающий его желание. Игра по правилам лидера, по их правилам, коим я всегда безоговорочно повиновалась.
Обернулась вокруг своей оси и, вновь оказавшись к нему лицом, коснулась волос. Приподняла и позволила им опять рассыпаться.
Глаза Антона вспыхнули, тлеющие угли в ночи… Поднявшись, он быстрыми, нетерпеливыми движениями расстегнул рубашку до конца и отбросил её на скамью. Тело его было, как и прежде великолепным. Мне захотелось дотронуться до него, ощутить вкус кожи, шёлк волос на груди, но я сдержалась. Стиснула руки в кулаки, глядя, как он так же резко, порывисто, расстёгивает ремень джинсов.
— Видишь, что ты со мной делаешь? — совершенно спокойно и даже серьёзно проговорил он, глядя мне в глаза, когда спустил джинсы вместе с боксёрами.
Увидев его огромный стоящий член, я едва не задохнулась от предчувствия. Нутро моё, и без того ждущее, пульсирующее, сковал сладкий спазм.
Раздевшись до нага, на секунду Антон повернулся ко мне спиной, и я увидела его потрясающий зад. Они с Денисом и правда могли бы получить любую. Могли бы подчинить любую, заставить её быть их собственностью, их игрушкой. Но в их власти оказалась я. С ними, меж них…
— Я не трахал тебя семь лет, Аня, — одним движением он прижал меня к себе, и член его упёрся мне в живот. — Семь лет… — сиплый выдох мне на ухо. Потёрся о меня, лизнул раковину и собрал волосы. — Представляешь, что я сделаю с тобой сейчас? Вначале я уложу тебя на плед, потом раздвину твои ноги и возьму. Думаешь, я буду с тобой церемонится?
Голос его заводил меня, распалял. Ладонь Антона прошлась по моему боку к животу, а после к плоти. Пальцы скользнули между ног. Щетинистой щекой он потёрся о мою щёку, накрыл губами губы и резко вогнал в меня два пальца. Я вскрикнула и почувствовала его усмешку.
— Иди ко мне, — перехватил мою руку, сделал ещё несколько толчков пальцами, а после взял вторую. Потянул меня вниз, на скомканный под ногами плед.
