— Я буду просить тебя отпустить меня к людям, а ты не захочешь отпускать…
— Это триллер на основе реальных событий? — с иронией сощурился я, приподнимая одной рукой штангу без блинов.
Женя забавно закусила губу, затем и палец, и только потом отвисла:
— Ой, и правда… Вот это аттитюд получается! Ведь точно же, и Дед Мороз говорил: «Не ходи туда, дочка, опасно!» Как ты!
— Внучка, — заметил её я, неизвестно зачем поправляя свою почти не существующую стрижку. Я решил, что даже не буду пытаться расшифровать её балетные термины, а то придётся переспрашивать через слово.
— Нет, под ёлкой внучка! — возразила Женя. — А в балете Снегурочка его дочь и Весны. Согласись, Папа Мороз звучит в некотором роде странно…
— Сутенёром попахивает, — ляпнул я и тут же прикусил язык, увидев, как залилась краской Женя. Вот уж тургеневская девушка! Я с грохотом уронил штангу в угол и отряхнул руки, поставив точку в её смущении. — И что там дальше?
Однако Женя смотрела теперь настороженно, словно вспомнила, что меня надо опасаться.
Ну да, ну да, конечно! Я ведь страшный Терминатор, и пистолет у меня есть, эх! Но она стала похожа на нахохленного воробья. Пришлось добавить:
— Извини, сравнение было не в тему.
Она кашлянула.
— Да…
Я подошёл к ноутбуку и заглянул в экран:
— А потом что происходит?
— Происходит? Да… в общем, Снегурочка хочет отправиться к людям, уговаривает отца… — всё ещё недоверчиво, будто подкрадываясь, заговорила Женя. — Тот её журит, а она делает вид, что послушалась. Вот как раз в этой картине и нужна твоя помощь! Поможешь?
— Я весь внимание, — выпрямился я и сложил руки на груди, боясь спугнуть эту недотрогу.
Женя выдохнула и вернулась прежняя, деловитая.
— В балете нет слов, мы всё показываем танцем, поэтому диалог тоже происходит в движении и в драматургии. Вот тут смотри: я тебя чуть обниму, потом покружусь рядом. Ты мне подашь сначала правую руку, потом левую. Потом приподнимешь на плечо и понесёшь. Вот, смотри! — Женя ткнула пальцем в экран на других исполнителей.
Я усмехнулся:
— Как старшеклассник первоклашку на последнем звонке.
— Ну да, — кивнула Женя. — Сделаешь четыре шага вон в ту сторону, к беговой дорожке. Потом снимешь меня за талию и поставишь на пол. Подождёшь, пока я сделаю все па, тебе не нужно такты отсчитывать. Я просто кивну тебе вот так, и тогда придержишь меня за талию, пока я буду делать прыжок вправо, потом влево. Потом снова посадишь на плечо и прямо со мной повернешься в одну сторону, в другую. Это не сложно. Через два такта вернёшь меня на пол и подашь руку. Обойдёшь меня кругом, придерживая, пока я буду стоять в аттитюде, а потом я тебя обхитрю и убегу.
— Вот ты какая! — игриво возмутился я. — Да ты само коварство!
— Это не я, это роль, — серьёзно заявила Женя. — Ну как, ты понял? Справишься?
— Не идиот, вроде, — хмыкнул я.
Ей было не до шуток, словно решался вопрос государственной важности. Мелкий узурпатор показал пальцем на дверной проём у противоположной стены.
— Отойди туда. Итак, я прячусь, а ты выходишь.
Я с трудом не прыснул, представляя, как всё это будет выглядеть со стороны. Все записи потом обязательно нужно будет уничтожить, а пока… Женя застыла, скорбно согнувшись над полом, почти как умирающий лебедь — единственный реальный балет, который я урывками видел по телевизору… Я глянул на неё и потёр руки: что ж, поиграем! Затем подбоченился, вспоминая былое. Представил, что у меня борода лопатой, тулуп и шапка с рукавицами, и выдал, как на детском утреннике под звуки оркестра:
— Охо-хо, и где же моя Снегурочка? Куда запропастилась?
Женька подскочила, как ужаленная, и вытаращила огромные глаза на меня.
— В балете не говорят! — прошипела она точь-в-точь, как гусь в деревне, совсем не лебедь. — Ты разве этого не понял?!
Оу, сколько темперамента! — подумал я, а вслух сдался:
— Хорошо, хорошо, я могила! — и жестом показал, что застегнул себе губы на змейку-молнию.
Она зыркнула, как директор школы, и снова согнулась. Меня так и подмывало процитировать сказку «Морозко»: «Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе…» Хотя ладно, ещё покусает. И я, топая, будто в валенках — хоть от этого не удержался, — пошёл «искать потеряшку».
А она громко дышала. Нашёл бы даже с закрытыми глазами! Под подкрадывающуюся музыку я приблизился и тронул её легонько за плечо. Женя встрепенулась, разогнулась, поднялась на носочки, какая-то вся совсем иная. Такая интересная!
Девушка вспыхнула тёмными глазами, словно обрадовалась, увидев меня. И… прильнула к моей груди, обвив руками мою шею. Так нежно и ласково, что я оторопел. Пригнулся, чтобы ей было удобно, чуть не коснувшись губами виска. Но она уже отстранилась. Запорхала на носочках передо мной под воздушную музыку себе под стать. И было в этом какое-то волшебство…
Я уставился на неё, обомлев, и забыл, что надо делать дальше.
— Руку! — рыкнуло прозрачное создание.
Я опомнился и протянул ладонь. Она оперлась о неё весьма цепко и, встав на палец одной ноги, подняла вторую очень высоко. Я оглянулся, а Женя уже промелькнула за моей спиной. Как муха бесшумно.
— Другую! — раздался рык слева.
Я замешкался, обернулся. Снежинка стояла, уткнув руки в боки и поджав губы.
— Это никуда не годится! Ты же сказал, что запомнил! Или всё ушло в твоё «Охо-хо»? Это же элементарно: одну руку, другую, потом на плечо. Всё в такт, даже думать не надо!
Вот наглая! — тренькнуло у меня в голове.
— Так, давай-ка сбавь обороты. Я тебе не мальчик из твоего театра! — строго ответил я.
Женя моргнула пару раз и опомнилась, изобразила улыбку.
— Да, извини, ты же в первый раз. Прости-прости, я очень нетерпеливая. Давай ещё попробуем?
— Ну давай, — буркнул я басом. — Только без этого вот. Заводи свою шарманку с самого начала.
С ангельским видом эта тиранша муравьиных размеров попросила елейно:
— Серёжа, ты, пожалуйста, снова отойди к той стене, хорошо?
Ага, уже Серёжа… Ну-ну!
— Хорошо, — всё ещё недовольно проворчал я, чтобы не расслаблялась.
А то ишь, раскомандовалась!
⁂
Во второй раз сбился не я, а она. Оказалась слишком далеко за спиной, когда я подал руку.
— Ещё раз! — сказала Женя.
Я кивнул. И понеслось. В третий раз лажанули оба — при прикосновении ладонь к ладони голова моя сразу отключалась. В четвёртый… Впрочем, я держался, хоть и не железный. Но разве можно чувствовать себя деревом, когда обольстительная, пахнущая чем-то пряно-японским, красивая юная женщина в четвёртый раз кидается тебе на шею, касается пальцами загривка, улыбается, заглядывая в глаза?
