У меня пересохло в горле. Римма Евгеньевна и несколько девчонок перестали радоваться.
Мда, это было что-то новенькое.
⁂
Кофе стремился сбежать из чашек с лёгким парком над пенкой капуччино. Моя куртка висела на вешалке рядом с пальто Дорохова, и в этом было что-то неприличное. Вкрадчивое смущение, мурашками на цыпочках то и дело захватывало меня в свои лапы, и потому хотелось сделать две вещи: отвесить куртку хотя бы на стул и поджать под себя ноги, на которые то и дело бросал взгляд Дорохов. А я была до сих пор в чунях на пуанты! И то, и другое было невозможно, так что прелюбодеяние куртки и пальто продолжалось. Господи, о чём я думаю?! Или это всё стресс и ажиотаж?
Наш директор, Олег Сергеевич, человек деловой, но до мозга костей интеллигентный, несмотря на свой мягковатый южнорусский выговор, не сочетающийся с тропическим загаром, светлым костюмом и явно подкрашенными волосами, делал вид, что ничего не происходит. Он помялся, сел в кресло напротив офисного дивана, оккупированного мной, и спросил, наконец:
— Евгения… Силовые структуры доложили нам о похищении, и средства массовой информации тоже, так сказать, поставили в курс дела. Общественность обеспокоена. Поэтому не волнуйтесь, пропущенные вами дни не будут засчитаны как прогулы. Больничный… вас устроит?
Я моргнула.
— Наверное. Я не знаю, как оправдывать похищение…
— Я тоже не знаю. И отдел кадров, ибо это беспрецедентно. Но это не главное, Евгения, — вздохнул Олег Сергеевич и поправил полу пиджака. — Скажите, Бога ради, вас не… обижали? Возможно, нужен врач? Психолог? Скорая помощь? Валерьянка? Право слово, я не силён в этих делах, но театр окажет вам любую посильную помощь!
— Спасибо… Не надо… Меня не обижали, — поторопилась ответить я, чувствуя, как горячеют от прилива крови щёки и подбородок. — Меня совсем и не тронули, только немного придушили до бессознательного состояния. Это было ужасно, но теперь я в порядке.
— Душили?! — воскликнул Олег Сергеевич, а Дорохов выругался совсем не по-балетному.
— Не долго, — кивнула я. — Я ничего не помню, мгновенно потеряла сознание…
— Это и к лучшему, право слово, наверняка к лучшему, — осторожно похлопал меня по плечу директор, заёрзал на чёрном кожаном кресле и спросил: — Если нужен отпуск, театр готов…
— В разгар сезона? — подал голос Дорохов.
И я сразу же выпалила не своим, а каким-то дурным, писклявым голосом:
— Нет, не нужен отпуск. Я хочу работать! Я работала! Все эти дни, чтобы не потерять форму! Класс, репетиции! Посмотрите, как вытерлись пуанты!
У Дорохова взлетели изумленно брови на лоб, а Олег Сергеевич нервно заморгал.
— Что ж, похвально, Евгения, похвально. В условиях агрессии и насилия, это пожалуй, даже героически — такая преданность делу! Так что если потребуется, театр готов… — Он встал, словно ему было неловко от моего присутствия, впрочем, мне и самой было не комфортно, и я старалась не думать, что именно директор имел в виду под фразой «не обижали», хотя думалось и весьма отвратительно.
Боже, сколько ещё раз мне придётся услышать этот вопрос? Серёжа сказал «много». Холодок снова пробежал по моей спине. Директор застегнул пиджак и повёл шеей, будто та затекла.
— Ну, вы отдохните, Евгения, пару-тройку часов, а лучше дней. А сейчас вам уж точно стоит пересидеть в уютном кабинете Игоря Дмитриевича.
— Но я…
— Нет-нет, — театрально развёл руками директор, — не возражайте, не уговаривайте. Можете заказать что угодно из нашего ресторана, девочки принесут. За счёт театра. Но приходите в себя здесь. Это приказ директора!
— Хорошо, — обомлела я.
Олег Сергеевич, кажется, отошёл от шока и испытал даже некоторое довольство собой, вернул осанку, расправил плечи и позволил себе улыбнуться кончиками губ. Подумалось, что если бы у директора имелся хвост, он бы непременно его сейчас распустил.
— В общем, отдаю вас в полное распоряжение Игоря Дмитриевича, он всё равно танцовщикам отец родной. Я рад, что всё обошлось, очень рад. Право слово, душа заходилась при мысли, что одна из наших красавиц пропадёт навсегда, — изливая вовне эту тираду, директор медленно, но верно плыл к двери. Взялся за ручку, раскрыл дверь, занёс ногу в отполированном ботинке за порог и обернулся, уже исполненный своей обычной первородной важности, чтобы сказать: — Но если понадобится помощь, театр протянет руку! Непременно, Евгения! Мы ценим молодые кадры! Особенно такие!
Угу…
Дверь торжественно за ним закрылась. Мы с Дороховым уставились на неё с таким видом, с каким смотрят на внезапные титры в кинотеатре, ожидая по меньшей мере, ещё бонусов и вырезанных сцен. Затем наш злой гений подошёл к двери, щёлкнул замком и сказал совершенно обычным голосом:
— Выхода на бис директором не ожидается. Странно, что ты ничего не попросила.
Он подошёл ко мне стремительно и вдруг склонился, опираясь на одну из мягких диванных подушек, заменявших поручни так, что я вся оказалась под ним. Сердце ухнуло.
— Теперь давай, говори без обиняков: действительно всё нормально? — потребовал Дорохов. — Мы тебя из петли или из запоя вытягивать не будем?
— Я не собиралась. Нормально. Зачем?
— Прекрасно, — кивнул злой гений, сверля меня чёрными глазами. — Главный пафос от директора ты слышала, можешь просить разное, но сильно наглеть не рекомендую. Сергеич пока напуган силовыми структурами, из него можно верёвки вить, потом отойдёт и будет жалеть.
— Что просить? — не поняла я.
— Денежную помощь, премию и прочий соцпакет, — выдал Дорохов равнодушно, будто думал о другом.
Мне ужасно захотелось пить и подумалось о том, что общаясь с Терминатором, я не испытывала подобного стресса, если не считать тот день, когда я ударила его гантелей.
— М-можно кофе? — спросила я.
— Можно. — Дорохов переставил белую казенную чашку с блюдцем ко мне поближе и навис снова. — Теперь скажи: это правда? Тут нечего хлопать ресницами и придумывать на ходу. Я должен знать, тем более принимая в расчёт, что я твой руководитель, а спрашивать будут все, кому ни лень. Итак, ты стала любовницей этого холёного борова?
— Кого?! — округлила я глаза, судорожно пытаясь понять, в чём суть вопроса.
Терминатор женат?! Что за чушь, откуда Дорохов может знать Терминатора? Тем более, что Серёжа не был ни холёным, ни боровом, ни уж тем более моим любовником, хотя… Нет, один поцелуй не равен адюльтеру!
— Хм… Так я и думал. — Злой гений сверкнул глазами, выпрямился, наконец, освободив меня от плена собственного парфюма, но лишь на секунду, чтобы сунуть мне в руки планшет с лентой новостей.
Я увидела свою фотографию, бандита в машине, того, что приказал меня убить, других, Серёжу со спины и какое-то рыхлое лицо, похожее на руководительницу хора моей бабушки. Прямо за моим плечом.
