Абигайль поселилась в узком застекленном шкафу. Леди Глория была так поражена отпором своего безответного кроткого супруга, что сделала вид, будто и вовсе забыла о ее существовании. В любое время, когда бы Роберт с Агнес ни пожелали, они могли вынимать куклу из шкафа, сажать за стол и приглашать к ней на чаепитие зебру и Ноя.
– Насколько я успела заметить, у нее исключительно красивое одеяние, – сказала миссис Норидж.
Мальчик кивнул. Они с Агнес предполагали, что Абигайль – восточная принцесса, потому что ее длинная синяя накидка была расшита драгоценными камнями, сверкавшими на солнце, а желтое платье украшали крупные жемчужины.
– Мне нравилось смотреть на ее лицо, – сказал Роберт и сам себе удивился: он скорее сунул бы руку в кипяток, чем проговорился об этом прежней гувернантке, но сейчас, когда его слушала миссис Норидж, признание само слетело с его губ. – Она такая задумчивая. И красивая. Но несколько дней назад…
Да, это случилось как раз накануне появления миссис Норидж. Роберт подошел к шкафу, чтобы достать куклу, и в страхе отшатнулся.
– Она улыбалась, – сказал мальчик и поднял на миссис Норидж испуганные глаза.
Ошибка была исключена: он слишком хорошо помнил выражение фарфорового лица. Еще вчера Абигайль была серьезна и даже грустна, но за ночь что-то произошло, и на ее губах появилась легкая улыбка.
Роберт не мог описать миссис Норидж, какой ужас он испытал, поняв, что кукла ожила. Он призвал Агнес, но девочку с самого начала куда больше занимал наряд Абигайль, чем сама фарфоровая девушка. Сестра не поняла его волнения.
Целый день Роберт провел, то приближаясь к кукле, то отходя от нее. Он вынимал ее из шкафа, ставил на стол возле окна, надеясь, что игра света вернет все на круги своя. Ничего не помогало. Кукла улыбалась, и чем дальше, тем более зловещей казалась ему эта улыбка. В отчаянии он пришел к дяде, но тот отмахнулся от его переживаний, сказав, что эта выдумка его не развлекает.
– Я ничего не выдумал! – Роберт подался к гувернантке. – Она и правда теперь улыбается!
Мальчик умолчал о том, что несколько ночей подряд ему снились кошмары. Кукла распахивала застекленную дверцу, спрыгивала на ковер, шла к двери, улыбка ее становилась все шире и шире, пока фарфоровая голова не раскалывалась надвое и из распахнутого черепа, как из яйца, не вылезала миссис Марш; он просыпался от собственного крика.
Вчера, в очередной раз подойдя к шкафу, он увидел, что Абигайль подмигнула ему. Тогда Роберт попятился и вышел из класса с твердым намерением больше не возвращаться.
– Она подмигнула? – переспросила миссис Норидж, нахмурившись.
Роберт, будучи честным мальчиком, вынужден был признаться, что ему могло и почудиться.
– Но она все равно улыбается, – прошептал он, в тоске глядя на дверь, ведущую в класс.
– Это действительно очень странно и неприятно, – сказала гувернантка без тени насмешки в голосе. – Вы не откажетесь представить меня Абигайль?
Поколебавшись, Роберт кивнул.
Миссис Норидж не успела еще внимательно рассмотреть ни одной из тех игрушек, которыми разрешалось играть младшим Малкоттам; она подошла к шкафу и уставилась через стекло на куклу.
И вправду прелестна. Тонкое фарфоровое личико с нежным персиковым румянцем, дугообразные тонкие брови «перышками», на губах легкая полуулыбка. Миссис Норидж осторожно взяла девушку с подставки и подошла к окну. Агнес перестала писать и уставилась на гувернантку.
Первый сюрприз ожидал миссис Норидж, когда она обнаружила, что лицо куклы полностью нарисовано. Ни стеклянных глаз, как она ожидала, ни прорезного ротика, за которым виднелись бы белые зубки и красный язычок… Будь рот прорезным, можно было бы предположить, что фарфоровый лепесток язычка выпал из обычного положения и действительно неуловимо изменил выражение кукольного лица. Но рисованный?
Мягкое набивное тельце, головка неглазурованного фарфора. «Неужели “Саймон и Халбиг”?» – пробормотала она. Однако на затылке под волосами клейма не оказалось.
– Хм! – сказала озадаченная гувернантка.
Роберт наблюдал за ней, несколько успокоившись.
– Значит, вы говорите, Роберт, улыбки не было.
– Нет!
Миссис Норидж была убеждена, что лучше поверить словам детей и ошибиться, чем пропустить то, на что следовало обратить внимание. Мальчик, впечатлительный и тревожный, по ее первому впечатлению, не отличался ни малейшей склонностью ко лжи, а вчерашнее наблюдение за играми с ковчегом убедило миссис Норидж, что у его сестры фантазия развита не в пример лучше.
Определенно, он искренне верил, что выражение лица куклы поменялось.
Однако нарисованная кукла не могла улыбнуться.
Гувернантка склонилась над ней. Нельзя исключать никаких объяснений… Допустим, кто-то решил, что Абигайль слишком серьезна и перерисовал личико, не сказав об этом детям? Предположение было странным, но ведь она мало что знала об этом семействе. Кроме того, что вернувшаяся из далекой страны мать наотрез отказалась отдавать мальчика в школу, хотя на этом настаивала его тетка. Джулия Малкотт заявила, что хотя бы год проведет вместе с сыном, а затем определится с его дальнейшей судьбой. И хотя леди Джулии, кажется, было не совсем ясно, как обращаться со своими детьми, миссис Норидж не могла не одобрять ее решения.
Нет, никто не рисовал новое лицо кукле. Если закрыть глаза, под пальцами чувствуется выпуклость фарфоровых губ, и уголки их приподняты.
– Роберт, подойдите, пожалуйста.
«Поразительно, что делает с детьми возможность поделиться своими страхами со взрослым», – подумала миссис Норидж, наблюдая, как мальчик, только вчера отказавшийся зайти в классную комнату, безбоязненно приближается к ней.
– Что вы сейчас скажете об Абигайль?
– У нее другое выражение, – твердо ответил Роберт.
– Она раньше не улыбалась, – пискнула Агнес.
Гувернантка и брат уставились на нее.
– Вы уверены, Агнес?
– Раньше ты говорила, что я все выдумал, – с укором сказал мальчик.
Девочка пожала плечами.
– Ты так испугался, что это было смешно. Она и правда стала улыбаться, миссис Норидж. Я знаю почему!
– Почему же?
– Потому что ей у нас нравится! – заявила Агнес и вернулась к своему занятию, утратив интерес к происходящему вокруг куклы.
Роберт подскочил, осененный новой идеей.
– Миссис Норидж! Я же рисовал ее! Подождите, я вам сейчас покажу…
Кинувшись к столу, мальчик вытащил пачку эскизов и принялся рыться в них, приговаривая, что наконец-то все разрешится. Перебрав их дважды, он поднял растерянный взгляд на гувернантку.
– Их нет…
– Вы точно хранили рисунки здесь? – Она села рядом с ним.
