Выше цитируются заголовки нацистских газет – вроде бы, что с них взять? Но на Западе реакция прессы и общественности оказалась еще более бурной. В историю навсегда вошла крылатая фраза Невиля Чемберлена, провозглашенная им по возращении из Мюнхена: «Я привез вам мир». Всем также известно, как Чемберлен появился на балконе Букингемского дворца вместе с королем и королевой (а также миссис Чемберлен) и как его вновь и вновь вызывали на балкон собравшиеся толпы лондонцев. Люди беспрерывно кричали «Невиль! Невиль!», а Чемберлен, часто моргая в луче мощного прожектора, приветственно махал рукой и улыбался. Это трогательное зрелище продолжалось три минуты. Одна женщина из толпы, как это водится, нашла самые точные слова, чтобы описать причину массового ликования: «Благодаря этому человеку мой сын останется жив» (29).
Не менее бурная встреча ждала французского умиротворителя Гитлера – Даладье. После возвращения из Мюнхена в Париж его машина с трудом пробивалась сквозь ликующую толпу французов. Сенат поддержал его, а в палате представителей против соглашения с Гитлером проголосовали только коммунисты. Откликнулась и Америка. Президент Рузвельт в послании Чемберлену приветствовал итоги конференции, а Государственный департамент США заявил, что ее результаты позволят миру «впервые за два десятилетия достигнуть нового мирового порядка на основе справедливости и законности» (30).
Всеми вышеперечисленными государствами управляли опытнейшие политики, прекрасно информированные о тех оборотах, которые набрала гитлеровская экономика, о ее военных успехах и финансовых трудностях. Значит, эта преувеличено-восторженная реакция западноевропейских политиков имела и свою конкретную цель. Российский социолог Сергей Кара-Мурза считает, а я склонен с ним согласиться, что «идеологи Запада провели блестящую кампанию по манипуляции общественным мнением в Европе, убедив свой средний класс поддержать Мюнхенские соглашения и «разрешить» Гитлеру поход на Восток» (31). Зато у немецкого народа после подписания Мюнхенских соглашений появилось основание с добродушной фамильярностью прозвать своего лидера «генерал Бескровный». «Блуменкриге» – «цветочные войны», термин, использованный Геббельсом для описания захвата Австрии и Чехословакии в 1938 году. «Не пули, а цветы встречали наших солдат», – ликовал министр пропаганды.
СССР стал единственным государством, выступившим в защиту Чехословакии, выразив готовность оказать ей немедленную военную помощь. Однако помощь можно было оказать только через территорию Польши, которая действовала заодно с Гитлером (за что, менее чем через год, поплатилась). 21 сентября 1938 года польское правительство, подстрекаемое из Берлина, потребовало плебисцита в чехословацкой области Тешин, где проживала большая польская диаспора, и стянуло свои войска к границе района. На следующий день с аналогичным требованием к Чехословакии выступило венгерское правительство. Черчилль в своем выступлении в палате общин 5 октября 1938 года мрачно констатировал: «Британский и французский послы посетили министра иностранных дел полковника Бека, чтобы просить о некотором смягчении тех жестких мер, которые применяются против Чехословакии в связи с проблемой Тешинской области. Перед ними захлопнули дверь… Поистине, это – печальный эпизод в истории страны, свобода и права которой в течение длительного времени вызывали у многих из нас горячее сочувствие» (32). Это к вопросу о соучастниках в развязывании Второй мировой войны.
И он же: «Героические черты польского народа не должны заставлять закрывать глаза на его безрассудство и неблагодарность, которые в течение ряда веков причиняли ему неизмеримые страдания. Нужно считать тайной и трагедии европейской истории тот факт, что народ, способный на любой героизм, отдельные представители которого талантливы, доблестны, обаятельны, постоянно проявляет такие огромные недостатки почти во всех аспектах своей государственной жизни. Слава в периоды мятежей и позор в периоды триумфа» (33).
В результате Чехословакия уступила пиратским требованиям соседей. Польше досталась территория в районе Тешина площадью 650 квадратных миль с населением 228 тысяч человек, из которых 133 тысячи были чехами. Венгрия получила 7500 квадратных миль с населением 500 тысяч венгров и 272 тысячи словаков (34).
В качестве дружественного жеста по отношению к Германии незадолго до Рождества 1938 года чешский кабинет запретил Коммунистическую партию и уволил из немецких школ всех учителей-евреев, но беспомощное лизоблюдство уже не могло спасти агонизировавшее чешское государство, преданное своими союзниками и собственным правительством. «Берлин, 15 марта 1939 года. Сегодня фюрер принял Президента Чехословакии доктора Гаху и министра иностранных дел Чехословакии доктора Хвалковкого по их просьбе…
Обе стороны высказали единодушное мнение, что их усилия должны быть направлены на поддержание спокойствия, порядка и мира в этой части Центральной Европы. Президент Чехословакии заявил, что для достижения этой цели и мирного урегулирования он готов вверить судьбу чешского народа и самой страны в руки фюрера и Германского рейха» (35).
Чтобы понять суть приобретения Гитлера и его важности в скором развязывании Второй мировой войны, достаточно сказать, что только чешские заводы «Шкода» представляли собой военно-индустриальный комплекс, который произвел между сентябрем 1938-го и сентябрем 1939 года почти столько же военной продукции, сколько вся военная промышленность Великобритании. Оккупировав Чехословакию и разоружив ее армию, Гитлер сразу смог поставить под ружье 2 миллиона человек (36).
После захвата Чехословакии политическая атмосфера в Европе резко изменилась. Внутренняя политика правительства Франции сдвинулась вправо, был разогнан Народный фронт и запрещена компартия. На Советский Союз, в свою очередь, произвело огромное впечатление отношение западных держав к оккупации Чехословакии. Особенно осознание того факта, что, приняв помощь СССР и попытавшись спасти свою независимость, Чехословакия стала бы врагом всего «миролюбивого» Запада и подверглась бы общему остракизму. Надежда на эффективное военное сотрудничество с Англией и Францией в случае конфликта с Германией стала рассматриваться Сталиным как призрачная.
Через пару дней объявила о независимости восточная часть растерзанного государства – Словакия. Немцы даже не поленились помочь тогдашнему словацкому лидеру Тисо составить проект телеграммы, которую он отправил Гитлеру из Братиславы. В послании провозглашалась независимость Словакии и содержалась просьба к фюреру взять новое государство под свою защиту. 16 марта Гитлер любезно ответил, что рад «взять на себя защиту Словацкого государства». Попытки обсуждения текста декларации о независимости жестко пресекались Кармазином, лидером немецкого меньшинства в Словакии, который предупредил, что в случае проволочек с провозглашением независимости немецкие войска войдут в страну. Перед лицом этой угрозы сомневающиеся депутаты сдались (37). А на десерт небывалого пиршества Гитлер с триумфом вошел, точнее, приплыл в очередной воссоединенный с родиной город – Мемель и выступил в местном «Штадттеатре» с речью перед неистовствовавшей толпой «освобожденных» немцев.
Непрерывная череда успехов стала зримым подтверждением «мудрости» политики, выбранной фюрером, а значит, его пропаганда получала все новые и новые импульсы для убеждения сограждан в правоте национал-социализма и в других сферах жизни. Оппозиционный Гитлеру младший брат его репрессированного соратника Грегора Штрассера, Отто, с безнадежной грустью отмечал: «Никто из людей, никакая армия не восстает против системы, которая одерживает такие победы, как Соглашение с Ватиканом, «Договор о дружбе» с Польшей, «Военно-морское соглашение» с Англией, возвращение Саарской области, восстановление германской военной мощи, полное освобождение Рейнской области, воссоединение с Австрией, поглощение Судетской области, возращение Мемеля, даже установления правления над богемцами, моравами и словаками «без пролития единой капли крови». Каждый из этих успехов Гитлера за границей Германии – был поражением немецкой оппозиции» (38).
